Байконур. Прыжок в космическую бездну.

Глава 1: Время космических надежд

Незнакомый Королев

12 января 1906 года в семье учителей в городе Житомире родился будущая мировая знаменитость - главный конструктор ракетно-космических систем Сергей Павлович Королев. Детские годы в городе Нежине, проведенные, в основном, в обществе бабушки, переезд в Одессу, учеба в течение почти трех лет в Киевском Политехническом институте (КПИ) на аэромеханическом факультете. В связи с закрытием аэромеханического факультета в КПИ студент Королев был переведен на аэромеханический факультет Московского Высшего технического училища им. Баумана, который и окончил в 1929 году.

Тернии и лавры

Королев, который подарил миру первый искусственный спутник Земли, разорвавший оковы земного притяжения и выведший человечество в космические миры, только поэтому уже является неординарной личностью. А начиналась его необыкновенная жизнь после окончания МВТУ им. Баумана замечательно и ярко. Уже в мае 1935 года Королева назначают руководителем сектора крылатых ракет в Ракетном научно-исследовательском институте (РНИИ) в Подмосковье. А в 1936 году он становится начальником отдела, в который входили секторы крылатых, баллистических ракет и систем автоматического управления ими. Наступили печально знаменитые 1937–1938 годы. Тогда прокатилась по СССР волна арестов военных кадров и инженерно-технического состава в народном хозяйстве. 28 июня 1938 года арестовывают и Сергея Королева, которому предъявлены обвинения в принадлежности к троцкистской организации и вредительстве. Дело инженера Королева рассматривалось в Верховном суде СССР. Военная коллегия Верховного Суда вынесла Королеву суровый приговор - 10 лет лагерей. Его направляют на Колыму на золотой прииск Мульдяк, как тюремную зону, расположенную на берегу речки Берелех.
А заступились за Королева только прославленные летчики страны - Марина Гризодубова и Михаил Громов, направившие письмо наркому внутренних дел Лаврентию Берия, в котором приводили факты, свидетельствующие о невиновности Королева. Нет, Королев не смирился с участью "зека". Он обращается с письмами к Лаврентию Берия и Иосифу Сталину с просьбой дать ему возможность продолжить работы по созданию крылатых ракет, но ответа от них так и не получил. Тачка с золотоносным песком, который таскал на промывку Королев за похлебку и "чуни", стала его продолжением. Силы уходили, таяли последние надежды на справедливость.
И только случай сохранил для человечества талант создателя ракетно-космической техники. В Подмосковье, в предвоенные годы, в так называемой специальной тюрьме НКВД, получившей в народе название "шарашки", отбывал наказание и знаменитый авиационный конструктор Андрей Туполев. Л. Берия счел полезным создать для наиболее талантливых заключенных специальные тюрьмы, в которых "враги народа" перевоспитывались бы с пользой для общества. Особое техническое бюро А. Туполева создавало пикирующий бомбардировщик для ВВС, и оно находилось в ведении одного из управлений НКВД. Куратор из НКВД постоянно обвинял Туполева в медленной работе, на что Туполев в ответ, не сдержавшись, сослался на отсутствие необходимых технических работников, которые, по сведениям Туполева находились в тюрьмах по всей стране. Куратор согласился на то, чтобы Туполев составил списки авиаспециалистов, отбывающих наказание в других местах заключения, и пообещал помочь с пересылкой их для работы над бомбардировщиком. Это был один из знаменитых списков, который получил название по числу заключенных - "список 25-ти".
Так, благодаря тому, что Туполев включил Королева, которого знал лично, в список "25-ти", в начале 1940 года в КБ Туполева, размещенном в специальной тюрьме НКВД, появился заключенный Сергей Королев. Изможденный непосильной работой на золотодобывающем прииске Мульдяк, он был на грани нервного и физического истощения. Королев, вспоминая тот период своей жизни на Колыме, отмечал, что он мог вынести такую жизнь еще не больше двух–трех месяцев, начиная с конца 1939 года. Но хорошее питание в тот период времени в специальной тюрьме НКВД (такое питание было до начала войны в 1941 году), поддержка товарищей сделали свое дело: Королев быстро восстановил свое здоровье. "Шарашка" или спецтюрьма НКВД была непохожа на все другие тюрьмы СССР. Камер, как таковых не было, а заключенные по 15–20 человек находились в приспособленных помещениях здесь же в КБ, но без права выхода, кроме, как на место работы и приема пищи на предприятии, где они и трудились. Королеву в этой тюрьме часто снился один и тот же страшный сон, события которого произошли в его жизни наяву. Сон и жизнь сплелись в одну трагическую картину, когда заключенного Королева должны были доставить из прииска Мульдяк на берег бухты Ногаево, откуда такие же "зеки", как и он, должны были быть доставлены во Владивосток пароходом "Индигирка". Произошла, как это бывает в жизни, обыкновенная задержка с оформлением документов на заключенного Королева, и в Ногаево его доставили с опозданием. Королев, так надеявшийся, что в его судьбе произойдет поворот к лучшему с переводом в тюрьму во Владивостоке, стоял на берегу бухты Ногаево в окружении конвоиров и не мог сдержать слез - пароход уже ушел во Владивосток. А вскоре на прииске заключенные узнали, что "Индигирка" затонула вместе со всеми заключенными и командой.
Этот страшный и часто повторяющийся сон, еще долго преследовал его в годы заключения и даже после обретения свободы. Сергей Королев приходил в неописуемую ярость, когда в так называемой "маршальской" столовой на второй площадке Байконура нерадивые работники столовой раскладывали хозяйственное мыло для мытья рук, разрезанное ниткой на маленькие кусочки. Этот запах хозяйственного мыла, сразу же напоминающий Королеву специфический воздух тюрьмы, он не мог выносить. Всю войну Королев проработал в туполевском ОКБ в Подмосковье и в Казани, где он испытывал самолеты. Королев был назначен Андреем Туполевым заместителем по испытаниям у Валентина Глушко, впоследствии ставшего знаменитым главным конструктором ракетных двигателей. В 1944 году весь коллектив ОКБ Андрея Туполева согласно протоколу № 8 заседания Верховного Совета СССР от 27 июня 1944 года, был освобожден досрочно со снятием судимости. А уже 1 октября 1945 года Сергея Королева, продолжающего работать там же, но уже вольным человеком, награждают орденом "Знак Почета" за испытания новых образцов авиационной техники. Вот и думай и разбирайся сам, что такое хорошо, а что такое плохо. Есть от чего голове Королева пойти кругом.
Заседание Верховного Совета СССР, как оказалось впоследствии, было проведено по прямому указанию вождя. Иосиф Сталин в 1944 году получил "Личное и строго секретное послание..." от премьер-министра Великобритании Уинстона Черчилля, в котором содержалась убедительная просьба об оказании помощи и содействия английским специалистам в отыскании образцов боевых баллистических ракет "Фау-2" на немецком ракетном полигоне в Дебице (Польша), который попал в полосу наступления советских войск, а также как запускается ракета (это позволяло англичанам установить пункты запуска немецких ракет). Сталин заинтересовался возможностью ознакомления с боевыми немецкими ракетами, наводившими ужас на Англию. Интерес Сталина к ракетам был подмечен Георгием Маленковым. Именно тогда к Сталину попали списки советских ракетных специалистов, в число которых входили С. Королев и Валентин Глушко и другие ракетчики. Эти списки были переданы И. Сталину лично генералом Львом Гайдуковым, работником отдела аппарата ЦК, работу которого курировал Георгий Маленков. Кроме того, необходимо учесть, что Маленков был в то время председателем Государственного комитета по радиолокации и противовоздушной техники. На ракетном полигоне Германии в Пенемюнде, кроме баллистических ракет, разрабатывались немецкими конструкторами и зенитные управляемые ракеты, которыми в первую очередь интересовался Г. Маленков. Получалось, что он и баллистическими ракетами должен был также заниматься. Так что чудес с досрочным освобождением из заключения большой группы специалистов-ракетчиков не было. Именно после личной беседы вождя с Гайдуковым, устроенной Маленковым в обход Лаврентия Берия, и состоялось освобождение специалистов из спецтюрем ряда специалистов, в том числе и Сергея Королева. А Маленкову, помимо всего прочего, представился убедительный случай показать Сталину ошибочность действий Берия и свою государственную мудрость.

Воздух свободы

Именно эта просьба У. Черчилля явилась для И. Сталина тем спусковым механизмом, побудившим его лично заняться проблемой немецких "Фау-2". Примерно в это же время Сергей Королев, успешно занимавшийся крылатыми ракетами еще до войны, находясь в спецтюрьме, обратился в правительство с докладной запиской, в которой обосновал создание воздушной торпеды большой мощности для поражения удаленных целей и напомнил, что он лично имеет такой опыт создания ракето-торпед. Как оказалось, именно эта записка попала в поле зрения "человека Георгия Маленкова" генерала Льва Гайдукова, который и счел необходимым немедленно доложить об этом своему шефу. Фамилия Королева запомнилась.
А С. Королев в конце лета 1945 года абсолютно неожиданно для него вызывается, впрочем, как и десятки других ракетных специалистов, в военкомат. Недоумевающему Королеву только и объяснили, что он призван в ряды Вооруженных сил СССР и ему присвоено воинское звание "подполковник". Тут же, не дав опомниться, ему выдают удостоверение личности офицера и направляют на оружейный и вещевой склады, где он получает комплекты военной формы одежды, пистолет "ТТ" и две обоймы с патронами к нему. И только после этого его направляют на инструктаж к неизвестному для него генералу Льву Гайдукову. После инструктажа Королеву стало ясно, что он, как и десятки других таких же, как и он, свежеиспеченных ракетных офицеров (таких офицеров в зрелом возрасте, призванных из "гражданки" еще называли "профсоюзными офицерами"), вскоре будет направлен в Германию для изучения и сбора немецкой трофейной ракетной техники и технической документации к ней. Вновь произошел неожиданный поворот в судьбе Королева и их еще будет много. В начале осени 1945 года Королев в составе специальной группы "Выстрел" таких же, как и он, профсоюзных офицеров перебрасывается по воздуху на безотказном самолете "Ли-2" в Берлин. Ему вновь доверяют, и он получает от генерала Гайдукова широкие полномочия по созданию новой службы - предстартовой подготовки ракет, наземного заправочного и пускового оборудования. Именно здесь он встретится с таким же "профсоюзным" подполковником Леонидом Воскресенским, который в недалеком будущем станет заместителем Королева по испытаниям баллистических ракет средней и межконтинентальной дальности. По указанию Гайдукова их обоих включили в число специалистов, которых пригласили военные английские оккупационные власти на показательные пуски немецких трофейных ракет "Фау-2" под Гамбургом, в пригороде городка Куксгафен. Английские специалисты, с целью получения опыта пусков трофейных "Фау-2", создали из пленных немецких специалистов стартовую команду для проведения демонстрационных ракетных пусков под контролем английских военных специалистов-ракетчиков.
Члены советской военной делегации были в своей военной форме, а Королева, подполковника по воинскому званию, приказано было переодеть в форму артиллерийского капитана в целях маскировки. Но отсутствие орденов и медалей на гимнастерке Королева заставило обратить на него внимание представителя английской контрразведки. Один из них прямо так и спросил Королева: "А вы чем занимаетесь?" Королев, ни секунды не раздумывая, отвечает ему: "Вы же видите, что я капитан артиллерии". На что англичанин не преминул едко ответить: "У вас слишком высокий лоб для капитана. Да и нет ни одной награды, что говорит о том, что вы на фронте не были". Королев, нисколько не смущаясь, только хмыкнул в ответ, улыбнулся и перешел к другой группе стоявших неподалеку советских офицеров. После допросов в НКВД, пересыльных тюрем и Колымы, смутить его подобными вопросами было невозможно.
Это был первый опыт организации пуска боевых ракет, полученный Королевым в далекой Германии. Именно тогда у него сложилось строгое отношение к порядку на технической и стартовой позиции, как основе безопасности для жизни боевого расчета подготовки и пуска ракеты. Отсюда же и его железное правило, за выполнением которого он всегда строго следил: "Больше трех не собираться". Нам, испытателям ракетно-космической техники на испытательном ракетном полигоне Тюра-Там (впоследствии космодром Байконур), это не нравилось никогда. Но маленьких и больших групп во время проведения испытаний ракетно-космической техники на полигоне Тюра-Там (впоследствии космодром Байконур) не было никогда. Это требование Королева, несомненно, способствовало порядку и четкой организации испытаний как на технической, так и на стартовой позициях. Как тут не вспомнить, что офицер-испытатель, назначенный для несения службы в качестве дежурного по залу монтажно-испытательного корпуса площадки № 2, где и шли испытания ракетно-космической техники по прибытии ее на полигон, обязательно получал особое предупреждение при инструктаже от начальника штаба 32-й отдельной инженерно-испытательной части (ОИИЧ) подполковника Ивана Демидкина. А заключалось оно в том, что при пролете американского спутника-разведчика дежурный по залу заблаговременно получал от соответствующих полигонных служб два предупреждающих сигнала: "Скорпион-1" и "Скорпион-2". Первый сигнал означал, что вскоре в указанное время над полигоном пролетит американский спутник-разведчик, имеющий на борту длиннофокусные фотоаппараты с целью проведения серии снимков советского ракетного полигона Тюра-Там. По этому сигналу в позиционном районе испытательной части в этих случаях проводились маскировочные мероприятия и ввод в действие ограничения по передвижению ракетно-космической техники в открытом виде и размещенной в специальных контейнерах и вагонах. Разумеется, за исключением того случая, когда ракетно-космическая система, состоящая из ракеты и космического аппарата, уже находилась в стартово-пусковом сооружении.
Сигнал "Скорпион-2" запрещал работать радиотехническим средствам на излучение в эфир, и мы, испытатели, по получению этого сигнала не проводили испытаний ракет и спутников, связанных с излучением радиосредств в эфир до отмены этого сигнала. Был и третий запрещающий сигнал, но негласный, всегда тщательно выполняющийся офицерами-испытателями, которые в этот момент исполняли обязанности дежурного по испытательному залу монтажно-космического корпуса площадки № 2 - сигнал "Скорпион-3", означающий, что на территории монтажно-испытательного корпуса и, особенно, в испытательном зале появился Сергей Павлович Королев. Иван Демидкин делал особый акцент при инструктаже дежурного по залу по действию дежурного офицера по этому негласному сигналу "Скорпион-3". Он заключался в том, что все испытатели, находящиеся в зале, должны были быть мгновенно оповещены о появлении Королева. Сигнал "Скорпион-3" распространялся от одного к другому испытателю мгновенно.
И тогда в зале монтажно-испытательного корпуса устанавливалась полная рабочая тишина и абсолютный порядок во всем. Мы безмерно любили С. Королева, как и побаивались его. Не боялся его только один человек, кумир всех лейтенантов второй площадки (техническая позиция) полигона Тюра-Там и научивший нас пить горящий спирт, его заместитель по испытаниям Леонид Воскресенский. Только ему Королев, доверяя во многом, если не во всем, разрешал всегда говорить правду и высказывать свое мнение, даже если оно не совпадало с мнением Королева.

Главный конструктор

К 1946 году советские ученые накопили уже достаточный опыт проектирования и производства твердотопливных ракет. Имелся у них и опыт проектирования жидкостных ракет. Теперь, после ознакомления с немецкой ракетной промышленностью, советским специалистам предстояла грандиозная задача по развертыванию сети предприятий, конструкторских бюро, научно-исследовательских институтов и испытательной базы для создания ракетной отрасли. Советскому политическому руководству предстояло найти самого лучшего организатора от науки, который был бы способен в кратчайшие сроки выполнить эту задачу. Выбор советского руководства выпал на Сергея Королева, как на человека, способного создать новое направление - ракетостроение и наземную научно-испытательную инфраструктуру.

Ракетный гром

Обычно каждый из нас оценивает новые свершения в любой области по конечному результату. Но для того, чтобы создать такую новую отрасль, как ракетостроение, пришлось решить огромное количество организационно-технических мероприятий в масштабе СССР. И, в первую очередь, иметь четкий план создания новой отрасли и необходимые научно-технические ресурсы. Как говорят ракетчики, в первую очередь следовало начать с создания наземной инфраструктуры, как научно- производственной, так и испытательной. Командно-измерительные комплексы, позволяющие управлять полетом ракетно-космических систем и получать от них данные о работе бортовых систем, должны быть развернуты по всей и очень большой по протяженности (не менее 8 тыс. км) трассе полета ракетно-космических систем, в том числе на море и в воздухе. Предстояло привлечь в ракетостроение лучших специалистов из числа математиков, механиков, кибернетиков, баллистиков, специалистов в области медико-биологических проблем. При этом С. Королеву предстояло укрупнить научно-производственные коллективы, с тем, чтобы можно было решать задачу создания системы жизнеобеспечения будущим космонавтам, например, одним научно-производственным коллективом, а не десятком других, но более мелких. Это хорошо понимал Королев, и он точно знал, как это необходимо сделать.
Наладить огромную кооперацию - это была задача из задач даже для самого Королева. Но он был прирожденным дипломатом, и ему удалось решить и эту, казалось бы, невыполнимую для всякого другого, задачу в столь сжатые сроки. При этом нельзя было Королеву дать себя увлечь в сети научных поисков и решения научно-практических задач, пусть крайне важных для чистой науки или для решения практических вопросов из других областей, но не связанных напрямую с ракетно-космическими проблемами. Был сделан акцент на то, чтобы при получении первых образцов баллистических ракет в сжатые донельзя сроки решать проблемы первой важности, связанные с увеличением дальности полета ракеты и точности попадания в цель ее головной части. При этом важно было правильно распределить заказы на проектирование и изготовление системы управления, двигательных установок, наземного стартового и заправочного оборудования среди научно-исследовательских институтов и конструкторских бюро. Королев не мог заниматься только этими вопросами - ведь никто не снимал с него ответственности по части проектирования и изготовления первой боевой баллистической ракеты. Все эти задачи уже в августе 1946 года начали занимать все время Королева. На сон и отдых у него времени оставалось не более 5–6 часов. Игорь Курчатов и Мстислав Келдыш поддерживали Королева на первых порах буквально во всем. Именно они одни из первых в Советском Союзе сумели разглядеть в нем величайшего организатора от науки, а не только выдающегося ученого-практика.
Королев сумел сделать главное - наладить деловые отношения с ведущими в стране конструкторами, директорами заводов, начальниками главков, министрами. Это и позволило Королеву оперативно решать вопросы, иногда даже не дожидаясь официального оформления решения вопросов. Диктата и грубого нажима при этом он, как правило, не применял - только просьба и решение вопросов при личном контакте. Проблема решалась сразу же, а затем уже оформлялись все необходимые документы. Это был такой выигрыш во времени, который иногда был равен времени изготовления той партии приборов, например, об изготовлении которых и шла речь.
Такая деятельность Королева не осталась незамеченной, и его, как и других руководителей различных отраслей народного хозяйства страны, вызывают на совещание по перспективным разработкам в области ракетной техники, которое проводил Иосиф Сталин. А перед совещанием вождь вызывает на личную беседу С. Королева. Путь к вождю лежал через административный отдел ЦК КПСС. Инструктаж в административном отделе ЦК короток: бумаг с собой никаких не брать и вопросов вождю не задавать. Предупредили только, что совещание очень важное, на котором решался, по сути дела, один вопрос: быть или не быть Советскому Союзу, как государству. К тому же еще не обладающим атомным оружием и не создавшим еще научно-промышленной базы для создания ракетного оружия, способного нести на огромные расстояния атомные заряды. Американцы, обладающие атомным оружием, также были озабочены в это же время примерно таким же вопросом: "Как создать ракетное оружие, способное доставлять ядерные заряды с континента на континент, не вступая в боевой контакт со страной - вероятным противником?" Известно, что излюбленная тактика американских специалистов по планированию операций была внешне проста и привлекательна: солдат только закрепляет успехи, достигнутые при помощи массированного применения техники и оружия при минимальных потерях своих войск в живой силе. Остается только позавидовать такому подходу, хотя упор американских специалистов на техническую сторону решаемых вопросов иногда сводил "на нет" все ранее примененные средства. Примеры тому есть, и наиболее яркий из них, когда при проведении операции американцами в Арденнах наступление американских войск оказались на грани срыва и почти полного поражения из-за нанесенного немецкими войсками контрудара. И только наступление советских войск по просьбе союзников буквально спасло их войска от полного разгрома. Одна только стратегическая авиация СССР была не в состоянии решить вопрос доставки атомных боезарядов на межконтинентальные расстояния.
Встреча Королева со Сталиным была длительной. Вождь не только внимательно слушал собеседника, но и задавал абсолютно точные, профессионально выверенные вопросы. Причем, Сталин внимательно присматривался к тому, как Королев формулировал свои мысли и реагировал на его замечания. И первой, самой главной задачей, которую поставил Сталин, была задача копирования немецкой "Фау-2". И только после этого Сталин рекомендовал Королеву двигаться вперед в части создания более совершенных новых образцов ракет. У них впереди еще будет встреча, на которой уже будут рассматриваться положительные результаты деятельности Королева. Однако вождь при этом похвал не расточал, просто констатировал факт, что Королев в целом справился с поставленной задачей получения отечественных образцов баллистических ракет. С приобретением этого начального опыта Королев особенно удачно решал все вопросы обеспечения бесперебойного хода подготовки к пуску первого человека в космос. Поступление необходимых для ракетно-космической промышленности строго фондируемых материалов, внеплановое изготовление узлов и агрегатов, как и ряд других - это только небольшой пример активной работы Королева, когда ним элегантно решались все сложные вопросы. Не зря на вопрос американского президента Джона Ф. Кеннеди, заданный знаменитому конструктору ракетной техники Вернеру фон Брауну после полета Юрия Гагарина: "Как могло случиться, что Советы в который раз обошли США", последовал ответ Брауна, что у русских есть Королев. Что ответил В. Брауну Кеннеди, можно только предположить, если учесть, что Джон Кеннеди во время второй мировой служил офицером на торпедных катерах. Катерники всего мира одинаковы в проявлении своих эмоций, за соленым словцом в карман не полезут - он у них уже на устах, даже если один из них стал президентом США.
Но до полета в космос было еще далеко, и на очереди остро стоит вопрос выбора места строительства первого ракетного полигона. Такое место было найдено в Астраханской области вблизи поселка городского типа Капустин Яр. Этот полигон стал тем местом, где развернулась небывалая стройка даже для страны Советов. Замаскировали новый ракетный полигон просто и в то же время достаточно эффективно, присвоив Капустину Яру почтовый индекс "Москва-400". И все дела - никаких там тебе Капустиных Яров и секретных ракетных испытательных полигонов. Этот нехитрый прием, но крайне эффективный в начальном периоде строительства и его маскирующие действия, Королев использует еще раз вместе с соответствующими службами при строительстве ракетного научно-испытательного полигона для испытаний межконтинентальных баллистических ракет № 5 МО СССР. Или, как он звучал в обиходе "полигона Тюра-Там" (по месту расположения железнодорожной станции) или "Южного полигона" (впоследствии космодром Байконур). Тогда мы, ракетный полигон, как очень большая секретная военная организация и военные ракетчики-испытатели, прошли путь маскировочных мероприятий от поселка Заря, города Ташкента-90, города Кзыл-Орда-50, поселка Ленинский до города Ленинска Кзыл-ординской области. Было еще одно название нашего ракетного города - "Звездоград", которое две недели или чуть более этого срока красовалось над контрольно-пропускным пунктом города ракетчиков. Но должностные лица, отвечающие за соблюдения режима секретности, посчитали, что оно полностью раскрывает предназначение города, и название города ракетчиков "Звездоград" было отменено.
В Капустином Яре полковник Королев чувствовал себя, как на войне и так же решительно действовал. В 1947 году Королев возвращается в Москву. Лето 1947 года у него ушло на проведение заводских испытаний ракеты среднего радиуса действия А-4, как скопированной одноименной немецкой ракеты, и доведения всего наземного ракетного комплекса в Капустином Яру до готовности к пуску, включая первое огневое испытание А-4 на созданном стенде для проведения огневых технологических испытаний. Кипучая энергия Королева двигала дело вперед семимильными шагами. Уже осенью 1947 года с пусковых столов полигона Капустин Яр ушло к цели 11 боевых баллистических ракет А-4 (из них - пять успешных пусков) двух серий - серии "Н", собранных в Германии, и серии "Т", собранных в Советском Союзе. Полученные в ходе пусков 11 баллистических ракет А-4, дали возможность Королеву доложить правительству, что появилась твердая уверенность в том, что СССР способен создать надежные ракеты, способные доставить атомный заряд пока что на средние расстояния. Надо отметить, что у американцев в то время дела с созданием надежных ракет шли не шатко, ни валко. В этот период времени СССР сумел отыграть время у США, нужное ему, как воздух для восстановления народного хозяйства после столь разорительной для него войны. СССР ценой невероятных усилий сумел за короткий послевоенный период времени (всего лишь за 6–7 лет) распрямиться и встать во весь рост. Проведенная вскоре С. Королевым работа по совершенствованию ракет среднего действия дала возможность увеличить дальность ее полета с нескольких сотен до 1000 км при хорошей точности попадании в цель головной части.
С 1953 года "С.П.", так его звали для краткости (по первым буквам его имени-отчества - "Сергей Павлович"), приступил к решению создания боевой межконтинентальной баллистической ракеты, способной нести термоядерный заряд на другие континенты. Королев уже хорошо обучился послевоенному московскому политесу и, понимая, что руководство страны вряд ли сумеет найти для него время, чтобы его внимательно выслушать, применил безотказно работающее оружие. Оружие бумажное, но исключительно надежное и пробивающее любую бюрократическую стену и ликвидирующее нехватку времени у руководства. Это была система тщательно продуманных по подаче "на самый верх" служебных записок и умению выделить в них главное составляющее звено, особенно при подаче докладных записок в административный отдел ЦК. В нем работали профессионалы высшего класса, которые не могли не реагировать на поступление важных материалов в их адрес. Партийные чиновники просто не могли не дать хода таким важным документам. Так изящно Королев обошел стену молчания, когда не смог положительно решить вопрос о посылке человека в космос на своем уровне. В записке об этом предложении есть ее венчающая часть, ее убойная сила: "... Имеющиеся технические и организационные возможности позволяют первыми в мире осуществить запуск искусственного спутника Земли и в недалеком будущем осуществить на нем полет первого в мире советского человека..." Попробуй, не подай такой записки Никите Хрущеву! Сразу голова полетит долой у смельчака или, скажем, у перестраховщика, не сумевшего понять политические выгоды от поступившего предложения. Но там таких людей, как правило, не держали и предложению Королева сразу же дали зеленый свет. Н. Хрущев, этот выдающийся политик прошлого века, сразу увидел, какие политические выгоды может извлечь в случае успеха страна строящегося коммунизма. Так Королев превратился из просителя в надежного политического союзника, а это очень многое значит в любые времена при любом политическом строе. Но еще не был построен испытательный ракетный полигон для проведения летно-конструкторских работ для испытания боевых межконтинентальных баллистических ракет. В СССР тем временем шла работа по созданию крылатых ракет межконтинентальной дальности "Буря" и "Буран". По результатам их летно-конструкторских испытаний политическому руководству страны следовало сделать выбор - или идти по пути создания межконтинентальной ракеты конструкции С. Королева 8К71 или отдать предпочтение "Буре" или "Бурану".

Межконтинентальная крылатая ракета "Буря"

"Результаты значительно превосходят все известные как у нас, так и за рубежом в области крылатых аппаратов. Следует указать, что ВВС США, в течение многих лет работавшим над той же проблемой, не удалось решить задачи создания сверхзвуковой крылатой ракеты с ПВРД (прямоточным воздушно-реактивным двигателем) с аналогическими летно-тактическими данными..." (Из доклада председателю Государственной комиссии маршалу авиации В. Судца 16.03.60 г.).

Изделие "350"

Вопрос создания крылатых ракет межконтинентальной дальности начал решаться в СССР еще в 1947 году в специализированном конструкторском бюро, входящим в состав НИИ № 88. Крылатыми ракетами С. Королев занимался еще в 30-х годах прошлого столетия, впрочем, как и другой выдающийся генеральный конструктор ракетно-космической техники Владимир Челомей. Особенно остро в стране встал вопрос о создании средств доставки создаваемого ядерного заряда на межконтинентальные расстояния. После того, как в 1946 году Королев был назначен главным конструктором ОКБ-1, созданного на базе НИИ-88, он, начиная с 1953 года, успешно занимался созданием боевой межконтинентальной ракеты 8К71 (Р-7) или "семерки", способной доставить ядерный заряд к цели на дальность не менее 8 тыс. км. Произведенные в ОКБ-1 разработки "семерки" позволяли сделать вывод, что мощная межконтинентальная ракета 8К71, как носитель ядерных зарядов, состоится в ближайшие годы. Поэтому в 1954 году постановлением ЦК КПСС и советского правительства разработка межконтинентальных крылатых ракет (МКР) была передана из министерства вооружений в министерство авиационной промышленности в ОКБ-301 Сергею Лавочкину (МКР "Буря") и в ОКБ-23 Владимиру Мясищеву (МКР "Буран"). Так что выведенный в космос сверхтяжелой ракетой "Энергия" 15 ноября 1988 года с космодрома Байконур орбитальный корабль многоразового действия "Буран" и МКР "Буран", хотя и имели одинаковые названия, были конструктивно разными "изделиями", как было принято тогда называть в целях соблюдения секретности в СССР. Именно тогда "Буря" получила заводской индекс "350".
По своим техническим возможностям "Буря" могла развивать скорость, соответствующую трем числам Маха и могла иметь дальность полета до 8000 км (до американского континента она уж точно бы долетела). Предстояло решить вопрос создания термостойких материалов на основе титановых сплавов, найти возможность их обработки и сварки. Конструктивно крылатая ракета "Буря" получилась внушительным изделием: первая ступень в виде двух ускорителей оснащалась жидкостными двигателями тягой каждого из них 68,4 т, а вторая ступень представляла собой крылатую ракету со среднерасположенным тонким крылом. Крестообразное оперение венчало это творение человеческой мысли. В начале летно-конструкторских испытаний масса первой ступени составляла около 95 т, а второй, маршевой - 3 т. "Буря" стартовала вертикально с лафета установщика. При достижении района цели вторая ступень переводилась автопилотом в пикирование и на высотах 7–8 км от заданной цели, от второй ступени отделялся конус с термоядерным зарядом.
Занимались ли разработкой крылатых ракет большой дальности американцы? А как же, занимались. Ракетными специалистами США из фирмы "Northrop Corp" с конца 40-х гг. прошлого столетия разрабатывалась межконтинентальная ракета (МКР) "Shark". Разработку и летные испытания сверхзвуковой МКР "Novacho" ракетные специалисты американской фирмы "North American Aviation" взяли на себя. Летные испытания своих межконтинентальных крылатых ракет (МКР) США начали раньше СССР, еще в марте 1951 года. Но, испытав горечь неудачи с созданием МКР, ее летно-конструкторские испытания в США были прекращены в 1958 году. Летно-конструкторские испытания советской МКР "Бури" начались 31 июля 1957 года, а первый ее пуск состоялся 1 сентября 1957 года. Пуск был аварийным: после старта сразу же произошло сбрасывание газовых рулей, а МКР, упав на землю, взорвалась. Последующие три запуска "Бури" успеха не принесли. Только 22 мая 1958 года состоялся удачный запуск "Бури". Три последующих запуска изделия "350" вновь были аварийными. После успешных пусков королевской "семерки", начиная с августа 1957 года и кончая запуском второго по счету ИСЗ в ноябре 1957 года, программа по созданию "Бури", так и не слетавшей ни разу на заданную дальность, была приостановлена. Несмотря на то, что 15-й, 16-й, 17-й и 18-й по счету запуски "Бури" были достаточно успешны, а дальность полета составила 6500 км, программа по изделию "350" была закрыта 5 февраля 1960 года, а все средства были направлены на создание боевых межконтинентальных ракет. Прошло время, и именно в настоящее время идет переоценка достижений тех лет в создании МКР. А достижения и перспективы в области создания крылатых ракет межконтинентальной дальности у СССР были неплохими.

Космическая гавань Вселенной

Байконур - это уникальный научно-технический и социальный комплекс, в состав которого входят космодром Байконур и город с одноименным названием. С его стартов были запущены первая в мире боевая межконтинентальная ракета 8К71, первый искусственный спутник Земли, первый человек в космос, первая в мире женщина-космонавт, первый человек, вышедший в открытый космос... Слово "первый" в ракетном мире созвучно слову "Байконур". И своего последнего слова космодром Байконур еще не сказал...

Ворота в космос

Ракетный испытательный полигон в Астраханской области для испытания боевых баллистических ракет средней дальности полета Капустин Яр, к началу 50-х гг. прошлого века уже не мог быть использован, как ракетный полигон для проведения летно-конструкторских испытаний боевых баллистических ракет межконтинентальной дальности - трасса полета для ракет такого класса оказалась недостаточной длины. Необходимо было изыскать огромный участок местности, на котором можно было бы расположить новый ракетный полигон, который отвечал бы ряду специфических требований. Главными из них были: малонаселенность территории, достаточная удаленность от крупных мегаполисов (в том числе и для соблюдения режима секретности), непригодность земли для нужд сельского хозяйства, но годной для обустройства районов падения отработавших ракетных ступеней. И в то же время требовалось наличие рядом расположенной густой сети железных и автомобильных путей сообщений, линий связи и наличие источника воды, а также возможность расположения двух пунктов радиоуправления межконтинентальной ракеты 8К71-РУП"А" и РУП"Б", расположенных друг от друга по прямой линии на большом удалении. К тому же, район расположения нового ракетного полигона для испытаний боевых межконтинентальных ракет должен был расположен так, чтобы трасса полета ракеты проходила в стороне от густонаселенных районов СССР, чтобы в случае аварийного выключения ракетных двигателей и падений ракетных блоков не натворить бы беды. Причем, длина трассы полета межконтинентальной ракеты достигала бы расстояния около 7–8 тысяч километров. Для выбора места такого полигона была образована Государственная комиссия во главе с начальником полигона Капустин Яр генерал-полковником Василием Вознюком.
После первых прикидок и поездок члены Госкомиссии первоначально остановились на трех вариантах выбора ракетного полигона. Первый вариант - район Перми, запуски из которого предполагалось производить в восточном направлении через Чукотку. Второй - район калмыкских степей и Дагестана. Третий выбранный район находился в Казахстане в полупустынной местности, рядом с железнодорожным разъездом Тюра-Там ("Священная могила" в переводе с тюркского языка на русский). Рядом с ним протекала река Сыр-Дарья, и проходили железнодорожная и автомобильная трассы Москва–Ташкент. Первые два варианта отпали из-за недостаточной дальности трассы полета (район Перми) и отсутствия благоприятных условий для размещения РУПов в Дагестане (наличие гор, отражающих и искажающих радиосигналы). Именно РУПы и определяли тогда время выключения ракетного двигателя по измерению скорости и координат ракеты, т.к. автономная система управления ракеты имела большие погрешности при определении скорости и координат ракеты. Появился после этого вариант № 4 - Мордовия, имеющая огромные вырубленные площади лесов, но и он был отброшен.
Основным вариантом выбора места строительства ракетного полигона стал Казахстан. 12 февраля 1955 года вышло постановление
№ 292-181 ЦК КПСС и правительства СССР об образовании научно-исследовательского и испытательного полигона № 5 МО СССР с численностью 586 военнослужащих и 325 гражданских лица. Главному конструктору системы радиоуправления Михаилу Рязанскому его коллеги из первого Совета главных конструкторов время от времени пеняли за его систему "дурацких" РУПов: "А могли бы, как белые люди работать в Крыму, а не в пустыне, куда ты, Миша, нас загнал". После долгих споров и обсуждений остановились окончательно на варианте Тюра-Тама. Собственное звонкое имя с оттенком местного колорита "Байконур" в СМИ появится позднее, незадолго до приезда на космодром президента Франции Шарля де Голля в конце июня 1966 году. Да, до 1966 года появлялось это название - "Байконур" в официальных сообщениях, направляемых, например, в Международную федерацию авиации и космонавтики для регистрации мировых рекордов в космонавтике по длительности и дальности полета. И Сергей Королев, и тогда еще вице-президент Академии наук СССР Мстислав Келдыш, да и другие официальные лица никогда не затрагивали тему неправильного названия места старта ракетно-космических систем с военного научно-исследовательского полигона МО СССР № 5, расположенного неподалеку от железнодорожного разъезда, вскоре превратившегося в крупную железнодорожную станцию Тюра-Там по соображениям секретности. Хотя американские специалисты, "прогнав" на ЭВМ орбиты советских спутников, уже в октябре 1960 года в журнале "Тайм" опубликовали на суперобложке журнала цветной снимок "советского военного ракетного полигона Тюра-Там". Само поселение Байконур, давшее в конечном итоге советскому космодрому "Байконур", располагалось в 280–290 км на северо-восток от Тюра-Тама и состояло из десятка-другого саманных домиков.
Самое же интересное заключалось в том, что в настоящем селении Байконур, на небольшой высотке, под которой располагался естественный котлован, был сооружен ложный старт со стоящей на стартовом столе большой деревянной... ракетой. Это на первых порах вводило в заблуждение специалистов ЦРУ, получавших снимки с разведывательного самолета У-2, который часто пролетал над этим районом. 32 ордена Красной Звезды ОИИЧ, награжденная этим орденом за запуск в космос Юрия Гагарина, в которой я начал службу в августе 1960 года, и занимавшаяся подготовкой и пуском ракетно-космических систем со стартового сооружения № 1 Байконура, охраняла небольшим по составу полевым караулом этот ложный старт. Главным образом затем, чтобы местное население в безлесной пустыне не растащило деревянный старт и ракету на дрова или для строительства хозяйственных построек. Служба личным составом караула неслась очень бдительно, ибо начальник караула при инструктаже получал от начальника штаба части подполковника Ивана Демидкина жесткую установку на восстановление собственными силами разворованного старта. Те же слова, сказанные начальником караула в адрес сержанта и солдат срочной службы, ими правильно воспринимались. И им деваться было просто некуда, как только исправно нести службу: и за совесть, но, очевидно, больше за страх, потому что при всей изобретательности военнослужащих они вряд ли бы нашли такое количество строевого леса для восстановления разворованного местным населением ложного старта. Такие попытки, кстати, имели место. Встречаются при написании слова "Байконур" два варианта топонима Байконур: "Байконыр" и Байконур. Что отражает существующие в казахском языке устный и письменный варианты звучания этого слова. Топоним Байконур образован сложением двух основ: "Бай" и "конур" ("коныр"). Т. е. соответственно первая часть слова "богач", "богатый" и "тучный". Вторая часть слова означает или название народа, или племени. Получается "Богатый народ". "Коныр" - это еще может означать "коричневый", "рыжеватый" или "степь". Появляется еще один вариант - "Богатая степь". Для меня и моих современников помимо переводных значений Байконур - это ворота в космос или звучит более пафосно - "Гавань Вселенной". А для моих детей - это уже была малая родина. Общая площадь Байконура составляет около 10 тыс. кв. км. Он протянулся с севера на юг на 85 км, а с запада на восток на 125 км. Ныне космодром Байконур, переданный правительством Казахстана в аренду правительству России в 1994 году, является субъектом международного права и включает в себя 9 стартовых комплексов с 15 пусковыми установками и соответствующей наземной инфраструктурой. А начинался Байконур с высадки небольшого десанта военных строителей.

"12 января проследует "литерный", два последних вагона отцепить"

Начальник небольшой станции, собственно разъезда Тюра-Там, Анатолий Лебедев, получил странную телеграмму: "12 января проследует литерный, два последних вагона отцепить, поставить в тупик". И тогда, и в последующие годы, пассажирские поезда, следующие в сторону Ташкента, Бишкека, Алма-Аты и проходящие через станцию Тюра-Там, останавливались на ней всего-то на 1–2 минуты. Маневровых паровозов или тепловозов тогда разъезда Тюра-Там отродясь не было. Лейтенант-строитель Игорь Денежкин со своим взводом, прибывшие на этот разъезд в качестве передового строительного отряда, в считанные минуты отцепили от пассажирского состава две теплушки, и столкнули их руками в тупичок на глазах встречавшего их А. Лебедева. Немедленно последовал вопрос лейтенанту Денежкину от начальника станции: "А что строить будете?" Денежкин с ответом не задержался: "Стадион!" Чем и вверг начальника станции в шоковое состояние - строить стадион для жителей 10 мазанок являлось делом неслыханным в такой глухомани. Рекогносцировочная группа Денежкина приступила к работе, готовя все необходимое к встрече основного контингента строителей, техники и необходимых материалов. Руководил специальным строительством будущего ракетного полигона тогда еще полковник Георгий Шубников. Это тот человек, имя которого до сих пор значится первым на мемориальной доске берлинского Трептов-парка в числе сооружавших монумент в честь советских воинов- освободителей.
Первые военные строители прибыли на будущий Байконур в июне 1955 года. Именно им менее чем за два года предстояло построить стартовый и технический комплексы, пункты управления, проложить десятки километров автомобильных и железных дорог, сотни километры инженерных коммуникаций, построить кислородный завод и современный город для ракетчиков-испытателей. Впервые такой огромный комплекс строили не заключенные, а военные строители и специальные монтажные гражданские организации. Размещались люди летом в палатках, зимой - в землянках. Выход из палатки или землянки летом заметало песком и снегом - зимой. Лето следующего 1956 года запомнилось всем не только 47-градусной жарой, но и небывалым темпом работ. В полупустыне по песчаным дорогам, размолотым в тончайшую муку, к стартовой и технической позиции (площадкам) двигались в висящей песчаной завесе днем и ночью сотни автомашин с включенными фарами, зачастую и едущих по этим дорогам в полной темноте, даже днем. Для сооружения одного лишь стартового комплекса требовалось вырыть котлован глубиной в 45 м, длиной 250 м и шириной около 100 м. Из этого котлована было вывезено более 1-го миллиона кубических метров грунта! Казахская полупустыня богата грунтовыми и артезианскими водами. Поэтому следовало отыскать возвышенность, на которой и следовало построить огромное по размерам стартовое сооружение, чтобы его не затопило подземными водами.
У главного конструктора ракетно-космических систем Сергея Королева было много друзей (врагов и завистников, очевидно, не меньше), в том числе и среди геодезистов-изыскателей. Именно они подсказали ему место для сооружения старта - рядом с заброшенной вспомогательной веткой узкоколейки при строительстве Турксиба. Зачем Королеву и главному конструктору стартовой инфраструктуры Владимиру Бармину потребовался таких циклопических размеров котлован? Ракете 8К71 или Р-7, имеющей стартовую массу около 270 тонн, вместо стального пускового стола, который бы просто не выдержал такой массы заправленной компонентами ракетного топлива ракеты, требовалось полузаглубленное бетонное стартовое сооружение. Да еще предусмотреть огромный газоотражательный лоток для отвода в него раскаленных газов температурой около 4-х тысяч градусов по Цельсию от работающих ракетных двигателей. Газы отводились в зону, безопасную, как для ракеты, так и стальных конструкций стартово-пускового сооружения. И ведь повезло - рядом с хорошо сохранившейся насыпью для железной дороги-узкоколейки нашли холм. На карте он был обозначен, как высота "110". И часть насыпи, которая шла от подобранного места для строительства здания монтажно-испытательного корпуса, хорошо сохранилась и была в дальнейшем использована для строительства железнодорожного пути к стартовой позиции.
Везет - так во всем. При отрывке котлована была вскрыта древняя стоянка племени с огромным кострищем, и большим количеством угольков. Такой уголек был подарен Королеву, который увидел в этом промысел Божий - именно тогда он назвал будущий космодром Байконур "Гаванью Вселенной". Строительство первого ракетного старта межконтинентальной ракеты осуществляла 2-я Симферопольская Краснознаменная бригада полковника Михаила Халабуденко, которому был еще придан автомобильный батальон подполковника Николая Булгакова и рота механизации капитана Сергея Львова. На небольшом участке размером 300х250 метров было сосредоточено 20 экскаваторов, 30 скреперов, 25 бульдозеров на базе тракторов С-100 и С-150, 60 самосвалов МАЗ-200 (кто помнит - с фигуркой зубра на капоте). Ежедневная норма выемки грунта составляла 15 тысяч кубических метров, даже в 40-градусный январский мороз! К 1957 году стартовое сооружение было построено. Вот это темп! Вообще я заметил, что нам удаются крупные и сложные стройки, а обыкновенные, но без которых трудно жить в повседневной жизни, сооружения всегда вызывали у всех, работающих и у начальства, массу трудностей и неудобств для всех, длившихся годами и десятилетиями. Первая ракета 8К71 была учебной и она прибыла в только что построенный монтажно-испытательный корпус (МИК) осенью 1956 года. Вот тогда-то Королев строго ограничил вход в МИК желающим просто поглазеть на чудо-ракету и ввел железное правило для всех испытателей: "Больше трех не собираться!". Всех, работающих и служивших в то время на полигоне Тюра-Там, как магнитом тянуло в испытательный зал МИКа, чтобы посмотреть на громадную ракету Р-7. В монтажном зале было проложено несколько рядов железнодорожных путей. На путях устанавливались специальные монтажно-такелажные транспортные тележки, на которые укладывались боковые и центральные ракетные блоки ракеты (ракет). Рядом стояли стапели для расположения в них космических аппаратов. В зал свободно въезжал тепловоз, который доставлял специальные вагоны с отдельными ракетными блоками, а также вагоны с космическими аппаратами. Размеры МИКа впечатляют -примерно 100х60 метров. Из почти 30 лет службы на космодроме Байконур мне довелось почти 28 лет испытывать ракетно-космические системы на 2-ой, 31-ой, 250-ой и 250"А" площадках по тематике ОКБ-1 С. Королева (в дальнейшем ЦКБЭМ, НПО "Энергия"). Это были ракеты, пилотируемые корабли, космические аппараты на Луну, Марс, Венеру, спутники связи "Молнии" и другие связные аппараты, спутники-разведчики различных модификаций, которые были подготовлены и запущены боевым расчетом отдельных инженерно-испытательных частей при поддержке офицеров-испытателей 1-го и 6-го НИУ и представителей промышленности. Байконур дал стране мощные боевые межконтинентальные баллистические ракеты конструкции Михаила Янгеля, Владимира Челомея, Сергея Королева.
Сейчас финансирование ракетно-космической отрасли в России таково, что предприятия промышленности подставили свое плечо военным, взяв на себя часть материально-экономического обеспечения запусков ракетно-космических систем, а также содержание зданий и сооружений стартовых и технических систем и сооружений. По-прежнему космодром Байконур осуществляет большинство пусков ракетно-космических систем, запускаемых в РФ. Аренда Байконура ежегодно обходится России в $100 млн. Необходим ли космодром Казахстану? Безусловно, он ему нужен. Хорошая арендная плата к тому же. И, пожалуй, впервые Казахстан вложил средства для претворения в жизнь своей космической программы "Байтарек" ("Тополек") при помощи одной из российских ракет семейства "Ангара". И несколько слов на тему - насколько нужен Байконур Казахстану? В мае 2004 года Глава космического Центра им. Михаила Хруничева Александр Медведев передал премьер-министру Казахстана Даниалу Ахметову проект межправительственного соглашения о создании ракетного комплекса "Байтарек" на космодроме "Байконур" на базе ракетоносителя "Ангара". Впервые Казахстан вложил средства для претворения в жизнь своей космической программы "Байтарек" ("Тополек"). Комплекс "Байтарек" предназначен для запуска спутников различного назначения (мне, как бывшему военнослужащему эти слова "различного назначения" особенно нравятся), и ориентирован на использование носителей, работающих на экологически чистых компонентах ракетного топлива (керосин, кислород, водород).
Кроме того, Александр Медведев передал казахскому правительству текст Соглашения о запуске первого казахского спутника связи "Казсат". Зона обслуживания этого спутника, массой 1380 кг, собранного на основе российской космической платформы "Яхта", - Казахстан, Центральная Азия и центральная часть России. По моему понятию зона обслуживания с политической и экономической стороны выбрана безупречно. Эксплуатироваться "Байтарек" будет на принципах равного участия России и Казахстана. Ему этот комплекс обойдется всего лишь около $200 млн. Причем, создание этого комплекса будет способствовать участию республики (в кооперации с Россией) на международном космическом рынке. Россия вводит тем самым Казахстан в этот рынок. Таким образом, в ближайшем будущем в мире появится еще одна держава, способная самостоятельно проводить национальную космическую политику в интересах развития обороноспособности страны и наращивания собственной экономической мощи. Это я к тому, что дает (может дать) Байконур Казахстану.
В 2004 и 2005 гг. мне посчастливилось на короткое время вернуться в страну моей лейтенантской юности - космодром Байконур. Первое, что бросилось в глаза - это чистота 100-тысячного города Байконур (бывший г. Ленинск). Конечно, 3-миллионный Киев - это вам не 100-тысячный городок. Но каким же грязным и неухоженным, весь в окурках и кульках, особенно на остановках общественного транспорта, мне показался мой любимый Киев после Байконура. В городе Байконур десятки летних кафе с низкими ценами и высокой культурой обслуживания. Мои бывшие подчиненные по службе офицеры могут позволить себе обедать и ужинать в кафе и ресторанах. И, наконец, самое главное, межнациональные и межрелигиозные отношения традиционно ровные. Люди, проживающие на Байконуре, в зависимости от гражданства, следуют законам своих стран (исключения бывают). Верующие - постулатам своих религий. Общая платформа - богатая национальная культура проживающих здесь людей. Специальный представитель президента Казахстана на комплексе Байконур является уполномоченным лицом Казахской республики. В связи с особым статусом города Байконур глава администрации города назначается на должность совместным решением президентов России и Казахстана. И еще. На космодроме живет и работает на пользу всему космодрому, России и Казахстану "Байконурская Украина" на 41-й, 42-й, 43-й, 45-й и 90-й площадках в лице представительства ГКБ "Южное" и ПО "Южмаш". Так было раньше, так есть и сейчас. И это никому, оказывается, не мешает, а только способствует решению общих задач, в том числе и занятости высокопрофессионального рабочего класса, как украинского, так и русского. Учтем, что в ракетно-космической отрасли двух отдельно взятых стран, например, Украины и России, кооперация решает все. Например, чисто украинская ракета "Зенит-2" собирается из 75% комплектующих, произведенных в России. Если кто-то сомневается, то отсылаю его к руководителю Национального космического агентства Украины Юрию Алексееву. Или тот факт, что ракета "Зенит-3SL" является украинско-русской - третий разгонный блок, выводящий спутник связи, например, на высокоэллиптическую орбиту с апогеем в 35800 км, является чисто русским ракетным блоком. И это обстоятельство только сближает на практике два братских народа. Такие вот реальные дела по жизни.

"Царь-ракета"

Боевая межконтинентальная ракета 8К71 (Р-7) изначально не предназначалась в качестве носителя космических аппаратов. Тогда она была самой мощной ракетой в мире, способной доставить термоядерный заряд на территорию США, например. Но не использовать ее мощь для вывода первого в мире искусственного спутника Земли (ИСЗ) в космос было просто нельзя. Готовились к прыжку в космос и США. Американская пропагандистская машина запустила небывалую по своему накалу пиар-компанию о превосходстве американской науки и техники, благодаря которой США первыми в мире обязательно запустят в космос ИСЗ. А первыми запустили ИСЗ массой 83,6 кг 4 октября 1957 года ракетные специалисты СССР во главе с С. Королевым, повергнув в шок весь западный мир. Только 1 февраля 1958 года американцы сумели вывести в космос свой ИСЗ массой всего лишь 8,3 кг. Американские журналисты окрестили его презрительно: "А-п-е-л-ь-с-и-н" за малую массу, рассчитавшись сполна с властью за то, что их так долго водили за нос, обещая и гарантируя первенство в космосе США.

Ракетный меч

В 1945 году закончилась вторая мировая война. СССР к началу 50-х годов восстановил свою промышленность. Бывшие союзники по антигитлеровской коалиции после знаменитой речи Уинстона Черчилля в Фултоне в 1946 году отгородились настоящим железным занавесом, рассматривая друг друга теперь уже в качестве потенциальных врагов, подлежащих уничтожению, как носителей чуждой им идеологии. В Комитете начальника объединенных штабов США (аналог советского Генштаба) приступили к разработке ядерного удара по СССР. План "Дропшот", например, предполагал уничтожение 300 важнейших административно-хозяйственных целей Советского Союза. Планы военного противостояния разрабатывались реальные, как СССР, так и США. Вскоре обе страны сколотили огромные военно-политические блоки, встав во главе их. В обеих странах разрабатывалось новое мощное оружие массового поражения. Так появилось термоядерное оружие. Одна стратегическая авиация в качестве носителя этого оружия не могла уже гарантировано доставить его по назначению. Необходимым и основным средством доставки термоядерного оружия должны были стать мощные ракеты, способные в считанные минуты доставить его на территорию предполагаемого противника. Особое конструкторское бюро во главе с С. Королевым, имеющее порядковый номер "1", в рекордно короткое время спроектировало и воплотило в металл, ставшую вскоре знаменитой на весь мир, боевую межконтинентальную ракету "8К71", или "Р-7" впоследствии для открытой печати. Не надо думать, что американцы вели себя иначе, чем советские специалисты. В США также целенаправленно искали возможности создания мощных ракет и испытания их на ракетных полигонах. Научно-исследовательский ракетный полигон США, построенный буквально рядом с рыбацким поселком Коко-Бич в штате Флорида, и находящийся в стороне от крупных промышленных центров США (и от чужих глаз, кстати), вскоре стал центром проведения летно-конструкторских испытаний МБР США и СССР.
Разными путями шли русские и американцы к созданию боевых ракетных комплексов. Первая технологическая ракета 8К71 прибыла на вторую площадку полигона Тюра-Там в монтажно-испытательный корпус осенью 1956 года, размер которого был почти равен размеру футбольного поля, а высота приблизительно была равна высоте 10–12-этажного дома. У американцев высота сборочно-проверочного корпуса достигала 160 метров, ибо прямо из сборочного цеха ракету они вывозят в вертикальном положении при помощи 2400-тонного тягача-"ползуна" для установки в стартово-пусковое сооружение. Советские специалисты приняли горизонтальный способ вывоза ракетоносителя. Для чего ракетно-космическая система после сборки укладывалась на транспортный установочный агрегат (установщик) ракеты, выполненный на базе железнодорожной платформы, способный при помощи гидравлической стрелы поднимать ракетно-космическую систему в вертикальное положение. Установщик, с уложенной на него ракетно-космической системой, доставлялся тепловозом на стартовую позицию. Технологическая ракета позволила боевому расчету за месяцы непрерывной учебы научиться выполнять все технологические операции согласно графику ее подготовки. Благо ресурс бортовых приборов в данном случае не был так важен, как если бы ракету готовили к реальному полету. Долгих пять месяцев слаживался боевой расчет подготовки и пуска, ракету разбирали и собирали, проводили автономные и комплексные испытания, вывозили на стартовую позицию, проводили примерочные испытания и предстартовую подготовку с имитацией старта без подачи компонентов топлива (горючего - керосина и окислителя - кислорода) в камеры сгорания двигательных установок. Испытания прошли успешно.
Пришел черед начала летно-конструкторских испытаний МБР. Ровно в 7.00 местного времени ранним утром 5 мая 1957 года тепловоз начал движение из монтажно-испытательного зала технической позиции № 2 на стартово-пусковую позицию № 1. Тепловоз толкал установщик, с уложенной на его ложементы ракетой. С тех пор время вывоза ракеты Р-7 и ее модификаций на старт в 7 утра стало традиционным. Очень удобно было всем: и испытателям, прибывающим с 10-ой, жилой площадки на специальном пассажирском поезде, называемом ракетчиками - испытателями в быту "мотовозом", на площадку № 2 и боевому расчету, который осуществлял вывоз и установку ракеты в стартово-пусковое устройство и ее прицеливание по азимуту. Проведенные испытания на стартовой позиции, несмотря на отдельные выявленные замечания и устраняемые боевым расчетом на месте, позволили выйти на проведение заправки ракеты и проведение необратимых пусковых операций с пуском первой советской МБР со стартовой площадки № 1 полигона Тюра-Там 15 мая 1957 года. Этого пуска ждали все - правительство страны, ученые-ядерщики, ожидавшие появления надежного средства для доставки термоядерного заряда на межконтинентальные расстояния, а больше всех - С. Королев вместе с боевым расчетом подготовки и пуска. Ждали этого пуска и на турецких радарах, на которых работали американские расчеты, чтобы немедленно засечь пуск советской межконтинентальной ракеты.
Стенда для наземных испытаний ракет 8К71 на полигоне Тюра-Там, на котором можно было бы надежно отработать системы ракеты в наземных условиях, как в реальном полете, не было построено: дорого, да и времени не было на это. Испытателям пришлось проводить первый пуск ракеты, равно как и все последующие пуски без твердой уверенности в его благополучном исходе... Пуск ракеты 15 мая 1957 года был аварийным, ракета взорвалась в стартовом сооружении. Военные строители и монтажно-наладочные организации сумели восстановить старт к июлю 1957 года. Второй пуск ракеты состоялся в июле 1957 года. И снова неудача. По полигону поползли слухи, что эта ракета просто никогда не взлетит - уж больно она громадна. Москва была более изощренной при распространении слухов: "Как царь-колокол не звонит, как царь-пушка не стреляет, так и царь-ракета не полетит". Небольшая часть соратников и товарищей Королева не выдержали нервного напряжения от возникших неудач с Р-7 и вслух заявили, что ничего у С. Королева не получится с этой царь-ракетой и постарались отойти от него подальше. Остались самые верные друзья и те попутчики, у которых не имелось возможности выбора ухода к другому главному конструктору. С. Королев становился еще более замкнутым и суровым. Не проявили недовольства им только люди из ближайшего окружения Никиты Хрущева, да и он сам. Хрущев только попенял Королеву за эти неудачи в самой легкой форме. Выдержка и понимание им сложившейся непростой ситуации, вернула С. Королеву душевное равновесие и укрепила его веру в себя и свое дело. Доработки систем ракеты, проведение ремонтно-восстановительных работ на старте, которые именно с тех пор вошли составной частью в испытательные работы после пуска ракеты, заняли июль и первую декаду августа 1957 года.
Третий, августовский пуск оказался удачным, и практическая, без боевого заряда головная часть достигла, по данным радиотелеметрии, полигона падения Кура на Камчатке, разрушившись при входе в плотные слои атмосферы. Радость для всех была огромной, и ее хватило на всех. Партийные вожди целовались "взасос" и плакали от счастья, что наконец-то получили ракетно-ядерный меч. Ведь тогда вопрос стоял необычайно просто: кто кого. До этого момента мы проигрывали американцам, а 21 августа 1957 года удачным пуском МБР 8К71 Советский Союз уравнял шансы с США и даже вышел вперед.
А Телеграфное агентство Советского Союза молчит о пуске первой в мире межконтинентальной ракеты, не имея опыта ведения информационных войн при первой одержанной, да еще такой важной по значимости победе в космосе. А затем победил здравый разум, когда вместе с накачкой руководству ТАСС, выданной по полной программе лично Хрущевым, произошла реальная оценка сделанного. Надо, мол, не скрывать, что в СССР появился мощный ракетоноситель ядерного оружия, а громко, на весь мир кричать об этом. И крикнули, но все-таки очень тихо и только 27 августа 1957 года. Текст сообщения был лаконичен, технически строг и не отражал политической составляющей этого выдающегося события. Ведь следующим шагом советских специалистов мог быть только один - запуск первого в мире ИСЗ. А мир от полученного сообщения, что у Советов появилась межконтинентальная ракета, буквально оцепенел от изумления. Никто и не мог предполагать, что Советский Союз обладает такой совершенной наукой и техникой, тем более что американцы устроили такое многообещающее политико-техническое шоу на весь мир о самой лучшей американской ракетной технике и науке, обещая вот-вот запустить первыми искусственный спутник Земли. А разрекламированное американское шоу о самой передовой и самой лучшей технике в мире, лопнуло, как мыльный пузырь после 21 августа 1957 года. На практике лучшей ракетной техникой и наукой оказалась техника и наука СССР, а не США вовсе. Ибо это СССР первым запустил самую мощную боевую межконтинентальную ракету, а не Америка. Сразу стала более привлекательной в глазах мирового сообщества и общественно-политическая система СССР, сумевшая обеспечить приоритет своей науке.

Время космических надежд

Человек на протяжении тысячелетий мечтал вырваться за пределы Земли. С развитием мирового ракетостроения в середине 50-х гг. прошлого столетия стало ясно, что прорыв в космос вот-вот состоится. Это было время больших космических надежд. К счастью, они не были обмануты, и 4 октября 1957 года надежда стала явью: в СССР с ракетного полигона Тюра-Там мощной ракетой Р-7 конструкции С. Королева в космос был запущен первый в мире искусственный спутник Земли.

"По Вашему указанию..."

Сергей Королев, главный конструктор ОКБ-1, уже имел большой авторитет у политического руководства СССР, как создатель первых боевых баллистических ракет средней дальности. Но амбициозному С. Королеву, мечтающему о межпланетных полетах человека, этого было мало. Его душа буквально рвется в космос. В 1954 году Королев, накопивший опыт общения с крупными чиновниками, прибегает к маленькой хитрости при написании служебной записки в Совет министров СССР. Королев, как хороший журналист, самую главную мысль вынес в ее заголовок: "О возможности разработки искусственного спутника Земли" (ИСЗ). А далее последовало его: "По Вашему личному указанию..." Этот прием "сработал" безотказно, и записка почти немедленно легла на стол председателю Совмина Никите Хрущеву: все понимали, что такие указания (если они действительно имели место) может давать только сам Хрущев, и лучше в это дело не вмешиваться со своими мнениями и рекомендациями. А Н. Хрущеву было приятно, как и всякому руководителю, чувствовать себя компетентным и умелым организатором во всех сферах деятельности. Записку Королева он прочел, обратив особое внимание на упомянутые в ней предложения о возможности создания ИСЗ, а приложенный к записке переводной материал об успехах и ближайших планах американских специалистов по созданию ИСЗ Королев подчеркнул двойной чертой.
Нельзя сказать, что Королеву сразу же после прочтения этого документа дали зеленую улицу, как это случилось позже, после подачи его записки Хрущеву о возможности полета человека в космос. Нет. Шла достаточно неторопливая рутинная аппаратная работа по проверке сведений, изложенных в записке Королева на предмет реальной возможности создания мощной ракеты и самого ИСЗ. Твердого и вслух сказанного "да" всевозможные эксперты тогда не сказали, ограничиваясь словами "вероятно, возможно при..." Но Королев не сдавался. Летом 1955 года он, составляя отчет в Академию наук СССР о проделанной работе, просит ее руководство провести экспертную оценку проекта создания и запуска ИСЗ. Мало того, он настаивает на том, чтобы Академия наук привлекла соответствующие ведомства, обозначила круг вероятных исполнителей и назначила сроки исполнения. Королев свои идеи пробивал, а не только обращал на них внимание, искал и находил союзников, договаривался о поддержке и получал ее. Таким самым важным его союзником, скорее, соратником, стал вице-президент Академии наук СССР Мстислав Келдыш, теоретик космонавтики, как его впоследствии именовали в прессе, не называя его фамилии. Теперь, имея мощную ракету, необходимо было использовать важное событие в жизни мирового сообщества - празднование Международного геофизического года, как информационного повода для получения распоряжения Совмина СССР о выделении двух ракет Р-7 для запуска ИСЗ. Это была сложная задача, даже для такого мастера дипломатии, как Королев.
Американские ракетные специалисты тогда невольно помогли Королеву, распространив на весь свет через СМИ, что именно США первой в мире запустят спутник Земли. "Белый" ТАСС, доступный только руководству страны и отдельным лицам, и который готовил для них персонально сводки важнейших политических и научно-технических новостей, укрепил позиции С. Королева - его регулярные сводки говорили, что американцы активно работают над созданием и запуском ИСЗ. На этот раз Совмин во главе с Хрущевым после доклада Королева в Кремле о необходимости выделения двух ракет и использовать реальную возможность СССР быть первой страной в мире, запустившей ИСЗ, отчетливо понял политические выгоды, которые получит страна социализма, в случае успешного запуска ею на околоземную орбиту искусственного спутника Земли. Две ракеты Р-7 в ценах 50-х гг. 20 века стоили огромных денег для страны - около $90–95 млн. Но деньги в этом случае были только инструментом для достижения мечты всего человечества - вырваться за пределы Земли.
Академия наук СССР по предложению М. Келдыша проработала три варианта спутника с учетом их аппаратурного состава и их веса (массы). Основным вариантом избрали тяжелый спутник массой 1200–1300 кг с научной аппаратурой массой до 200–300 кг. Как оказалось впоследствии, к осени 1957 года аппетиты ученых по включению своих научных разработок в состав научной аппаратуры ИСЗ оказались непомерными. Весовые характеристики научной аппаратуры перевалили за указанные пределы. Выяснилась и малоприятная новость - Академия наук СССР, по сути, не имела необходимых производственных мощностей для изготовления необходимой аппаратуры. А ее ученые практически не имели прочных связей с "красными" директорами, что могло бы им помочь при внеплановом размещении заказа на изготовлении аппаратуры на заводах. Время было упущено, заказ на изготовление научных приборов не был размещен на предприятиях - ведь производственные мощности были заняты под изготовление плановых изделий, которые были обеспечены выделенными для этих целей фондируемыми материалами.
А американцы дышали в затылок: если они первыми запустят в космос хотя бы стограммовый ИСЗ, то тем самым определяются победители в этой изнурительной гонке за приоритет в космосе. Первый он и есть первый. Вот тогда-то и пришлось Королеву практически в одиночку принимать решение, как ему лично действовать дальше в сложившейся обстановке. Решение принимается им непопулярное, но единственно правильное с политической и чисто технической точки зрения. Королев рискует в случае неудачи всем, что он наработал за эти трудные годы - он знает, что руководство страны потери возможного приоритета СССР в космосе не простит. Он, прошедший лагеря на Колыме, сохранил твердый характер, веру в себя и правильность своих действий. Королевым было принято решение - научный спутник временно отодвинуть в сторону ввиду неготовности для него аппаратуры, а спутник сделаем простейшим. Таким спутником мог быть всего лишь отполированный шар диаметром 58 см, два радиопередатчика, работающих на разных частотах, батарея питания да четыре металлические ленты-уса антенн. Масса такого спутника составила 83,6 кг - пустячный груз для мощной Р-7, способной выводить тонны полезной нагрузки. Спутник получил имя ПС-1 - простейший спутник. Именно такой спутник был установлен под головным обтекателем Р-7. Ракетно-космическая система (ракета плюс спутник) № 1 в мире была готова к запуску в космос к 4 октября 1957 года.
Наши соперники - американские коллеги к созданию и запуску ИСЗ шли своим путем. Начальные условия для запуска ИСЗ у них были тяжелые - у них отсутствовал на тот период времени ракетоноситель достаточной мощности для достижения первой космической скорости, вычисленной еще Исааком Ньютоном. Но зато был мощнейший пропагандистский аппарат, который убедил всех, пожалуй, что американцы вот-вот будут первыми в космосе, запустив ИСЗ. Но одно это не заменяло другое - отсутствие у США мощной ракеты. Сказать, что США почти одновременно с СССР начали заниматься проектом создания первого искусственного спутника Земли нельзя - США им начали заниматься вплотную еще в 1946 году.

1946 год, США. Начало космической схватки с СССР

Военно-воздушные силы США уже в 1946 году выпускают документ для служебного пользования, в котором освещаются вопросы "... Полетов выше атмосферы, включая космические аппараты и приспособления для использования космоса". Единого научно-исследовательского центра для исследования космоса Вооруженные силы США тогда не имели, что распыляло их усилия. Первая в мире попытка запустить в космос ИСЗ в виде металлических пуль была предпринята в США на военном ракетном полигоне Уайт Сэндз в 1948 году. Экспериментальная ракета, по задумкам американских ракетчиков, должна была достичь высоты 180 км. После чего последовала бы попытка специальным устройством выстрелить в космос металлическими пулями. В случае успеха пуля превращалась в мини-ИСЗ. И неважно, что это был всего лишь небольшой по массе предмет. Однако эта попытка в США успехом не увенчалась. В 1949 году министр обороны США Джон Форрестол передает программу запусков ИСЗ для координации специально созданному Пентагоном комитету по управляемым снарядам.
В том же 1949 году в мировых СМИ мелькнуло сообщение о том, что наши американские друзья-враги начали конструирования космического корабля для полета человека в космос. В сентябре 1956 года США предприняли попытку запуска с военной базы Патрик спутника в виде шаровидного контейнера с помощью трехступенчатой ракеты. Ракета пролетела по баллистической кривой около 5000 км, но в космосе так и не побывала. С. Королев использовал это сообщение, как идеальное основание для написания своей очередной служебной записки в Совмин СССР. Именно после этой записки вскоре появится на свет Постановление Совета Министров № 149-88СС о создании ИСЗ (объект "Д") массой 1000–1400 кг, в котором был указан срок готовности к запуску ИСЗ - лето 1957 года. Сроки в любой стране имеют одинаковую тенденцию - смещаться в сторону увеличения. В СССР он сместился на октябрь 1957 года.

Космический шарик с усами-антеннами

В начале 20 века возможность создания искусственных спутников Земли удалось технически обосновать, и было найдено средство для выведения ИСЗ за пределы земной атмосферы - ракета. Для старта в космос потребовалось создать новую индустриальную отрасль: ракетостроение, вобравшее в себе достижения многих смежных областей. Первой страной в мире, которая практически осуществила запуск ИСЗ, стал СССР, опередивший США почти на четыре месяца.

Справка: США в середине 50-х гг. прошлого столетия на весь мир публично заявили, что они первыми в мире осуществят проект "Авангард" - запустят ИСЗ. Техническое задание предусматривало вывод ИСЗ с массой не более 10 кг с учетом маломощности ракетоносителя. В СССР в 1956 году было принято решение о создании неориентированного ИСЗ с массой 1000–1400 кг, причем 200–300 кг массы спутника отводилось на научную аппаратуру.

Смелость знания

Одним из пионеров создания ИСЗ был Михаил Тихонравов. Еще в 1947 году он организовал небольшую группу, которая и начала разрабатывать комплексные исследования проблем создания ИСЗ. Результат исследований носил чисто практический характер: было доказано, что составной ракетой в космос можно вывести большой по массе полезный груз. Это обоснование дало Тихонравову возможность обратиться с предложением о создании ИСЗ и его запуске к С. П. Королеву. Королев, ознакомившись с этим предложением, просит Тихонравова написать на его имя докладную записку. Вице-президент академии наук Мстислав Келдыш, выдающийся математик 20 столетия, вместе с Королевым прорабатывают докладную записку Михаила Тихонравова досконально и, убедившись в технической реализуемости запуска ИСЗ, направляют записку в Совмин СССР, возглавляемым Никитой Хрущевым. Тем и отличался Хрущев от многих своих собратьев по партии, что он мгновенно видел сильные и слабые стороны подаваемых предложений. В этом предложении он увидел надежное средство в случае удачи запуска ИСЗ убеждения всего мира в превосходстве фундаментальной науки в СССР, и социалистического строя в целом, сумевшего обеспечить советским ученым все условия для создания и запуска ИСЗ. Это помогло Сергею Королеву выйти из-под опеки НИИ-88, в состав которого входило его специализированное конструкторское бюро (будущее ОКБ-1) на правах структурного подразделения. После выхода из состава НИИ-88 его "Особое конструкторского бюро № 1" (ОКБ-1) получило название "Опытно-конструкторское бюро № 1" с той же аббревиатурой.
Королев не переносил работать под чьим-то руководством, проявляя всегда полную самостоятельность. Международный геофизический год, который ученые всего мира должны были провести с июля 1957 по декабрь 1958 г., только подхлестнул ход проводимых работ по созданию ИСЗ, как в США, так и СССР. Ни в США, ни в СССР специально не создавали космических ракетоносителей, равно как и специальных космодромов, предназначенных для пусков ракетно-космических систем. Ракетный исследовательский Центр по летно-конструкторским испытаниям боевых межконтинентальных баллистических ракет в США во Флориде и научно-исследовательский ракетный полигон № 5 Министерства обороны СССР в Тюра-Таме, созданный для испытания боевых межконтинентальных ракет в СССР, изначально не предполагалось использовать для запуска ИСЗ. Но не использовать мощные межконтинентальные ракеты для запуска ИСЗ было просто невозможно. СССР, возможно, в рекордно короткие сроки не сумел бы создать такую мощную межконтинентальную ракету, если бы не вечные его друзья-враги - США. Американские специалисты утверждали, что СССР в принципе был слабым противником в военном отношении, потому что не располагал реальными возможностями для доставки атомной бомбы на территорию США, ввиду малочисленности советской стратегической авиации и наличия американской системы раннего предупреждения о нападении противника. И, наконец, совершенная (по их представлениям) и сильная система ПВО США позволяла им делать такие оптимистические прогнозы.
У СССР, которого США, в первую очередь, усиленно загоняли в угол военного бессилия, в этих условиях оставался только ускоренный путь создания боевых межконтинентальных ракет, способных донести термоядерный заряд на территорию США. И научно-технический потенциал СССР был использован на все 100% для этого. 21 августа 1957 года такая ракета в СССР залетала. Теперь США оказались ввиду отсутствия даже намеков на противоракетную оборону (ПРО) совершенно беспомощными против русских ракет. Только почти год спустя, с 11-ой попытки их боевая межконтинентальная ракета "Атлас" достигла заданной дальности в августе 1958 года. А в СССР аппетиты советских ученых по наращиванию научной аппаратуры продолжали стремительно нарастать, но именно потому процесс создания научного неориентированного ИСЗ был далек от завершения. И тогда Королев, посоветовавшись со своими ближайшими заместителями, М. Келдышем, Председателем Госкомиссии Сергеем Рудневым и маршалом артиллерии Митрофаном Неделиным, принимает с их согласия решение: работы по созданию неориентированного научного спутника временно приостановить.

Все на космический фронт!

По расчетам Королева, который опирался на достоверную информацию о ходе работ в США по созданию и пуску ИСЗ, СССР мог потерять приоритет в создании ИСЗ, а шаровидный американский контейнер диаметром 50 см и массой около 10 кг мог бы быть первым в мире выведен в космос. Королев останавливается на простейшем спутнике в виде шара с хорошо отполированной поверхностью для отдачи тепла, с массой чуть более 86 кг. Внутри шара разместить элементы питания и два поочередно работающих передатчика, работающих на разных частотах. А на поверхности шара прикрепить наделки, как место для размещения катушечных антенн. После отталкивания спутника от последней ступени ракеты с помощью пружины-толкателя свернутые спирали антенн, сделанные из металлизированной ленты, разворачивались бы под действием пружин. Получается шар с четырьмя усами-антеннами.
Еще когда я был лейтенантом, то у себя в офицерском общежитии на второй площадке мы проводили эксперимент по раскрытию этих антенн. Раскрывались они с такой силой, что катушка, на которой была намотана металлизированная лента, под действием пружины летела с такой силой, что глубоко впивалась в дверь комнаты офицерского общежития со страшным грохотом. А антенну, у которой был просрочен гарантийный срок, мы использовали по назначению для радиоприемника, купленного в складчину. Времени у конструкторов для разработки рабочих чертежей не оставалось, по мнению Королева. И он был абсолютно прав, когда всех разработчиков простейшего спутника перевел работать из рабочих кабинетов в сборочный цех. Он собрал их перед этим и сказал дословно: "Времени нет. Делайте его хоть на коленке". И такая тактика для изготовления простейшего спутника, с радиосхемой которого раньше, когда еще в школах работали радиокружки, мог бы справиться любой его участник-школьник, оказалась правильной. Эскизы, минуя стадию рабочих чертежей, сразу превращались в рабочие чертежи, по которым изготовлялись приспособления и детали.
Всего было изготовлено два экземпляра первого спутника: один, отполированный до идеальной чистоты, поместили в специальный футляр, который оббили изнутри бархатом голубого цвета. В нем спутник и хранился до сборки с ракетой. А второй ИСЗ был рабочим экземпляром, который и служил для проведения примерочных и предварительных сборочных работ. После успешного запуска первого экземпляра спутника второй спутник-"работяга" хранился в ОКБ-1. Дальнейшая судьба его мне неизвестна. А до намеченного срока запуска первого ИСЗ оставались считанные дни. Ракетно-космическая система (РКС) была вывезена на 1-ю стартовую площадку для подготовки к пуску. Проведенные на стартовой позиции № 1 генеральные испытания показали, что РКС к пуску была готова. А СМИ всего мира, кроме мира социализма (на то время), буквально захлестнула "ура-патриотичная" пиар-компания под девизом: "Все лучшее - может быть только американским!" Покупайте, мол, только американское, оно самое лучшее в мире! Так американцы начали продажу еще не сделанного товара. В СССР тем временем молча и деловито заканчивалась подготовка к пуску первого в мире искусственного спутника Земли.
Настал день 4 октября 1957 года. Все готово к пуску. В подземном бункере установилась почти полная рабочая тишина, изредка прерываемая подаваемыми командами и ответными докладами операторов систем. "Стреляющий", то есть человек, управляющий пуском ракетно-космической системы, подающий и контролирующий выполнение команд строго по циклограмме пуска ракетно-космической системы, и находящийся у перископа (идентичному перископу подводной лодки), позволяющего следить за ракетой и стартовой позицией, подает команду: "Ключ на старт!"
Оператор стойки подготовки и пуска лейтенант Борис Чекунов вставляет в гнездо лицевой части панели стойки Ф-337 специальный ключ и поворачивает его и тем самым запускает автоматику одновременного запуска ракетных двигателей. Этот ключ, повторенный, наверное, десятки тысяч раз в сувенирном исполнении, есть у каждого ветерана космодрома Байконур. Ключ - точная копия немецкого ключа для запуска временных механизмов, обеспечивающих работу автоматики запуска ракет Фау-2. Команды следуют одна за другой, заканчиваясь последней - "Подъем!" Воздух рвется в клочья, ракета в пламени, дыму и тучах поднятой пыли величаво уходит со старта, ложась через 8 секунд на программный разворот. Несколько минут полета, и первый искусственный спутник Земли в космосе! То, о чем мечтали люди на протяжении столетий, наконец-то свершилось! Да, американцы запустили свой искусственный спутник, но гораздо позже русских и массой всего лишь чуть более 8 кг, сразу получивший обидное название среди американских журналистов "апельсин" ввиду малости своей массы. Предприимчивые янки опередили нас в другом - в коммерческом использовании результатов пуска первого ИСЗ. Они тут же построили кабинки в Нью-Йорке на одной из стрит, оборудованные наушниками, позволяющими прослушивать сигналы спутника - минута прослушивания сигналов первого в мире русского спутника стоила всего лишь доллар! Это нам в качестве примера.
Вот тогда Н. Хрущев, оценив реакцию всего человечества на запуск первого в мире ИСЗ, сумел использовать данное достижение, как реальное доказательство того, что наш общественно-политический строй, равно как наука и техника, являются лучшими в мире. Переоценить этот беспримерный прорыв в космос невозможно, какие бы мы с вами не употребляли высоких слов похвалы его создателям, офицерам-испытателям и гражданским специалистам, входившим в боевой расчет подготовки и пуска тех лет. Вдохновителями и организаторами этого прорыва в космос были Михаил Тихонравов, один из первых в мире, сумевших перевести этот теоретический вопрос в практическую плоскость и главный конструктор ракетно-космических систем уроженец украинского Полесья Сергей Королев. А также один из величайших в мире теоретиков космонавтики и блестящий математик Мстислав Келдыш, как и политик Никита Хрущев, давшие этому проекту зеленый свет. А американцы никак не могут безаварийно пустить свою ракету "Атлас", которая по своим возможностям приближалась, не более того, к возможностям ракеты 8К71. "Атлас" еще не скоро залетает, только на 11-м запуске, когда пройдет почти год с момента пуска русской "семерки". А в США 4 октября 1957 года в Вашингтоне, на 16 стрит, что была рядом с Белым домом, в посольстве СССР давался прием в честь ученых из 13-ти стран-участниц программы Международного геофизического года. Американский профессор Ллойд Беркнер вел неторопливый разговор с советским профессором и академиком Анатолием Благонравовым. Именно к этой группе людей и подошел какой-то человек, и что-то сообщил на ухо Л. Беркнеру. И сразу же Беркнер громко обратился ко всем: "Господа! Мне только что передали, что на земной орбите, на высоте 900 км кружит спутник! Я хочу поздравить советских коллег с этим достижением"! Казалось, что радость от этого сообщения переполняет всех присутствующих на приеме. Как оказалось впоследствии, в этот же день и время на ракетном полигоне США в Хантсвилле (штат Алабама), вновь назначенный министр обороны США Нейл Макэлрой на коктейле, устроенном им в честь этого события, также вел беседу с начальником центра ракетных исследований в Хантсвилле генералом Медарисом и Вернером фон Брауном. Браун, барон и штурмбанфюрер, заместитель по науке начальника немецкого ракетного полигона в Пенемюнде в недалеком прошлом, получивший недавно американское гражданство, возглавил к тому времени процесс создания ракет и ИСЗ США. Подошедший офицер доложил Макэлрою о том, что русские запустили спутник. В отличие от приема у советского посла в Вашингтоне, на приеме в Хантсвилле надолго воцарилась тягучая тишина. Ее прервал В. Браун: "Если бы знать планы русских заранее. Мы можем запустить наш спутник через 60 дней. Только дайте нам зеленый свет". Свет дали. Через 90 дней Браун действительно смог подготовить и организовать запуск первого американского спутника. Хваленая рекламно-политическая компания о мнимом превосходстве янки с позором провалилась. Только 1 февраля 1958 года американцы сумели маломощной ракетой вывести в космос спутник с громким названием "Авангард", массой всего 8 кг! Мощности американской ракеты хватило только на эти 8 кг! Не зря же, раздосадованные потерей приоритета в завоевании космоса, американские журналисты назвали его обидно, но метко: "А-п-е-л-ь-с-и-н". Но, как говорится, космический поезд ушел: русские сумели сделать это раньше американцев, завоевав приоритет создания и запуска ИСЗ. Началась космическая эра человечества. Первый шаг в космос сделал русский Сергей Павлович Королев.

Собака, затмившая "Интернационал"

3 ноября 1957 года с военного научно-исследовательского ракетного полигона Тюра-Там вслед за первым искусственным спутником Земли был запущен и второй, с живым существом на борту - дворняжкой с московских улиц по кличке "Лайка". Запущен неожиданно для всех, и не только для мирового сообщества, но и, в первую очередь, для его создателя, главного конструктора ракетно-космических систем Сергея Королева и сотрудников его ОКБ-1. Основным мотивом его запуска был военно-политический, а вовсе не научный. Никита Хрущев почувствовал, что США, пользуясь боксерской терминологией, после пропущенного тяжелого удара - запуска первого в мире ИСЗ 4 октября 1957 года, "поплыли". Вторым ударом - запуском еще одного ИСЗ, менее чем за месяц после запуска первого, их легко можно было бы добить. Да так, чтобы США, пожалуй, впервые за свою историю почувствовали бы свою неполноценность, реально ощутив себя не самой передовой страной в мире в разработке и обладателями самых новейших в мире технологий и материалов. И Хрущев это сделал, буквально заставил С. Королева "порадовать советский народ и все прогрессивное человечество" запуском второго искусственного спутника к 40-летию Октября. И ведь запустили спутник с собакой, хотя никто и думать об этом и не думал, начав работу по его созданию в ОКБ-1 в первых числах октября 1957 года на оперативном совещании у Королева в ОКБ-1.

Опьянение после триумфа

Ни Королев, ни его сотрудники, не говоря уже о хрущевском Политбюро, даже в своих самых смелых мечтаниях не могли предположить, что мировое сообщество буквально на "ура" примет сообщение ТАСС о запуске первого ИСЗ в мире. Мир ждал этого от США, но тем сильнее был успех Советов, начиная от успехов его фундаментальной науки и состояния образования в стране, и кончая наличием самых передовых технологий и полученных новых материалов. С 4 октября 1957 года началась космическая эра человечества, когда человек разорвал земные границы обитания и вышел в бездонный космос. Запад сам помог осознать и оценить по достоинству политическому руководству СССР этот первый прорыв человека во внеземелье. Хваленая рекламно-политическая компания США о мнимом превосходстве янки с позором провалилась. От этого небывалого успеха наступило состояние опьянения не только у военно-политического руководства страны, но у практически всех работников ракетно-космической отрасли, причастных к этому триумфу. Как водится в таком случае, начали составляться списки для награждения лиц, "со звонка" со смежниками для уточнения кому, сколько и каких наград приходится, включая премии и получение новых квартир, машин и т.д. Это было очень приятное занятие, которое носило у древних название "делить трофеи".
Следует сказать, что они их заслужили. Но опыт общения с вышестоящим начальством подсказывал наиболее прагматичным из них, что любой триумф или опьянение успехом, кому как нравится, заканчивается горьким похмельем. И практически каждый из нас проходил это на практике. И этот момент наступил. Вскоре после возвращения с полигона Тюра-Там 5 октября 1957 года С. Королева в Москву из ЦК КПСС последовал звонок: "Никита Сергеевич ждет вас завтра в 10.00". Вместе с Сергеем Королевым были приглашены в Кремль вице-президент Академии Наук СССР Мстислав Келдыш и председатель Госкомиссии по пуску первого ИСЗ Сергей Руднев. Хрущев и присутствовавший при этой встрече Анастас Микоян приняли их радушно. Начитавшись сводок радиоперехватов и "белого" ТАСС по поводу небывалого успеха русских в космосе, Хрущев и Микоян были оживлены и настроены доброжелательно. Вот тогда и прозвучали слова Хрущева, обращенные к Королеву: "Когда вы, Сергей Павлович, писали нам свои соображения о спутнике, признаюсь, мы думали, что фантазирует Королев, увлекается. А теперь вы нам доказали. И не только нам. Всему миру доказали... Это хорошо, очень хорошо..."
У любого руководителя, даже среднего звена, быстро приобретается отрицательный опыт: если тебя хвалят в глаза, то жди в недалеком будущем крупных неприятностей. Лично я знал, что не позже недели-другой, они у меня обязательно возникнут, как минимум, в виде не очень строгих служебных взысканий. Хорошо, что я, как и всякий нормальный и стойкий военный человек, рассматривал их, как будущее поощрение в виде снятия взысканий, как об этом говорилось на страницах Дисциплинарного устава СССР. Королев, как крупный руководитель, видевший и перенесший в своей жизни тюрьмы, сразу же подобрался, чувствуя, что Хрущев пригласил его к себе не для выслушивания похвал в свой адрес. Хрущев не обманул его ожиданий, обратившись к нему: "Близится годовщина Октября, Сергей Павлович, круглая дата - сорок лет советской власти. Хотелось бы, чтобы наши конструкторы сделали подарок советскому народу к этому празднику. Как вы смотрите?" Королев не успел даже рта раскрыть для ответа, как А. Микоян внес свое предложение: "На орбите должен быть спутник, который вместо коротких сигналов "Бип-бип-бип" будет передавать из космоса пролетарский гимн "Интернационал", что впечатлило бы все мировое сообщество". На что сразу же рассердившийся Хрущев на неожиданно влезшего "поперед батьки" в разговор Микояна, одернул того репликой: "Ну что ты со своим "Интернационалом"! Спутник не шарманка какая-нибудь!" И тут, как это принято говорить, Королев "повелся": "А что, если в космос запустить спутник с живым существом, с собакой, например? На ракетах мы их уже поднимали в космос, а теперь пошлем в облет Земли". Хрущеву идея очень понравилась, и он обрадовано обратился к Микояну: "Представляешь, Анастас, собака летает в космосе"? И тут же предложил Королеву сделать это обязательно к празднику, на что Королев ответил, что постарается. Хрущев подобного ответа не ожидал и, что называется, "завелся": "Что значит "постараемся?" Договорились же! Просите все, что требуется, поможем, обеспечим, но только собачку вашу надо обязательно запустить к празднику".
Королев понял, что он со своим предложением попал, как кур в ощип, и путей к отступлению у него уже нет. Так же он знал хорошо, что меньше чем за месяц сконструировать спутник, изготовить его, провести испытания в контрольно-испытательной станции ОКБ-1, отправить ракетно-космическую систему на полигон Тюра-Там, провести автономные и комплексные испытания на технической и стартовой позициях будущего космодрома Байконур было невозможно. Да еще успеть и запустить собаку в космос является задачей, даже для него, нереальной. Он сделал было последнюю попытку подготовить отступление, тем более что его за язык с предложением о запуске собаки в космос никто не тянул - сам напросился: "Задача очень сложная, а времени у нас мало. Но мы приложим все усилия". В ответ подобревший Хрущев по-царски бросил: "Приложите, Сергей Павлович, важную политическую задачу вам поручаем, от имени всего ЦК". Прощание было теплым, но Королев уезжал из ЦК с камнем на сердце, и этот большой камень ему следовало вне зависимости от того, хотел он этого или нет, бросить в своих сотрудников.
Следует заметить, что боевая межконтинентальная ракета Королева 8К71 на тот период времени не имела той надежности, которая должна была бы иметь ракета, как носитель ядерного заряда. Знал ли об этом Хрущев? Еще как знал! Но в данный момент Хрущеву политический успех в результате запуска ИСЗ с собакой на борту да еще с приставкой "Впервые в мире" был гораздо важнее доводки до "ума" боевой межконтинентальной ракеты. Вполне вероятно, что по меркам международной политической деятельности, Хрущев, как политический лидер СССР, в создавшейся обстановке реального превосходства США в стратегических вооружениях перед СССР и средствах их доставки, имел право на такой шаг для создания в среде мировой общественности устойчивого мнения о неоспоримых успехах СССР в космосе. Ведь СССР, по данным американского министра обороны Роберта Макнамары, тогда проигрывал США примерно в 20 раз. И это была, вероятней всего, реальная оценка, если она была даже завышена несколько в пользу СССР.

Рабочее похмелье

О чем говорили между собой Руднев, Келдыш и Королев после требования Хрущева о запуске в космос "собачки", можно достаточно легко предположить даже с одного раза: "Вот это "влипли"! 12 октября 1957 года на уровне правительства СССР было принято решение о запуске второго ИСЗ с собакой на борту. И Королеву теперь ничего не оставалось делать, как ввязаться в драку за укрепление советского приоритета в космосе. ОКБ-1 под его руководством предстояло создать космическую лабораторию практически с нуля, без какой-либо предварительной ее конструкторской проработки для запуска в космос живого существа. Стало ясно, что собака не может быть возвращена на Землю - техника не позволяла создать в такие сжатые сроки систему жизнеобеспечения для собаки. Однако учли и то обстоятельство, что в начальный период космического полета данные о жизнедеятельности собаки можно было получать по радиотелеметрии и, пусть частично, но получать визуально, из переданных с борта картинок телевидения данные о поведении и самочувствии собаки. Для того чтобы сотрудники Института авиационной медицины не привыкали к своим питомцам, директор Института полковник Олег Газенко распорядился собакам кличек до полета не давать. Жаль было и сотрудников, привыкающих к своим питомцам, и собак, улетавших в космос, и часто, даже не долетавших до него. Поэтому кличка давалась собакам непосредственно перед полетом. Скорее всего, сотрудники не очень строго придерживались этого правила, давая им клички еще до полета. Но так, чтобы об этом знали только свои сотрудники, которым можно было доверять.
Практически все знают, что первый в мире ИСЗ назывался "ПС-1" - простейший спутник. А то, что в СССР готовился еще один научный спутник, который и должен был бы полететь в космос в ноябре 1957 года, были осведомлены, как правило, только специалисты-разработчики, рабочие завода-изготовителя и узкий круг советского руководства. В "собачий" спутник устанавливался отработанный в 1951 году герметичный контейнер для полета в стратосферу, и выше ее, собак в ракетах, запускаемых еще с полигона Капустин Яр, а также и сферическую оболочку, закрывающую контейнер с передатчиком, устанавливаемого на контейнере. Выше контейнера с собакой крепили отсек с приборами для исследования солнечного и космического излучения. Источником питания для спутника сроком на 6 суток служили штатные бортовые электрохимические батареи центрального блока "А" ракеты 8К71.
У Королева просто не было времени создавать отделяемый от последней ступени ракеты "собачий" спутник с системами жизнеобеспечения. Тем более что центральный ракетный блок выходил на орбиту ИСЗ, как и при запуске 4 октября первого ИСЗ, а спутнику не требовалось системы ориентации. Таким образом, к массе собственно самого спутника в 508,3 кг добавлялась масса центрального блока в 7,5 т. Для справедливости следует упомянуть, что не "ПС-1" и вовсе не какой-то еще спутник готовились в качестве первого ИСЗ, а готовился к запуску так называемый объект "Д". Это была уже настоящая космическая лаборатория "Д-1" с массой научной аппаратуры 1327 кг, запущенная в космос гораздо позже, 15 мая 1958 года. До этого в космос был запущен объект - научная лаборатория "Д", который взорвался вместе с ракетой при пуске со стартовой площадки № 1 27 апреля 1958 года на 96 сек. полета. А пока что следовало одновременно, по эскизам, наплевав с высокой колокольни на каноны, установленные для изготовления ракетно-космической техники, не только изготавливать детали, но и собирать их в узлы и агрегаты по эскизам и личному указанию конструкторов и подгонять их по месту установки. Так и делали. Создать для собаки систему жизнеобеспечения и терморегулирования в такие сроки не представлялась возможным.

И вновь триумф

Впервые героем дня в масштабе всей планеты стала собака "Лайка". Собственно говоря, это, скорее всего, была собачка весом 6–7 кг. Примерно столько же весит, даже чуть больше, как наш домашний кот- красавец и мой соавтор (всегда со мной у компьютера) по кличке Барс. Именно такие собачки в возрасте от 2-х до 6-ти лет и требовались для экспериментов в космосе. Хорошее состояние здоровья, высокая сопротивляемость к заболеваниям и устойчивость к неблагоприятным воздействиям внешней среды являлись основными критериями при их отборе. Кроме того, с учетом тяжести экспериментов, собачки должны быть выносливыми, терпеливыми и контактными. Отбор собак для полета в стратосферу и космос начали с породистых собак. И оказалось, что они изнежены комфортными условиями содержания. В результате чего потеряли все выше указанные качества. Тогда на московских улицах стали отлавливать обыкновенных дворняжек, которые жили в условиях улицы, добывая себе с боем пищу и кров. И оказалось, что именно они и отвечают всем требованиям медицины для полета в космос.
Отметим, что американские специалисты такими животными считали обезьян - макак-резусов или шимпанзе. Впрочем, и советские специалисты позднее также прибегали к услугам обезьян. Советские специалисты разработали для собак научную программу подготовки к краткосрочному полету в космос, создали образцы космической одежды в виде рубашек, доходящих до середины туловища и штанишек, одеваемых на заднюю часть. На одежду пришивались колечки и карабины, с помощью которых и фиксировалось животное к углам контейнера. На собаку первыми из одежды надевали плотные ассенизационные штанишки с мягким шлангом из пористой резины для удаления отходов. Одежда собак была яркой, что им самим очень нравилось, судя по их поведению во время одевания. А затем их приучали питаться из автоматической кормушки. Вода содержалась в составе корма, ибо лакать воду в невесомости для собак было невозможным делом - она разлетелась бы в виде капель по всему контейнеру. Датчики, регистрирующие частоту пульса, дыхания, биотоков мозга и т. д. сначала вживлялись, а затем их стали наклеивать на выбритые места. Собак тренировали на центрифуге, стендах катапультирования (без практического катапультирования), вибростендах.
Собак-кандидатов на полет на втором ИСЗ было трое: Муха, Лайка и Альбина. Ветерана космических полетов на ракете Альбину, ожидающую щенков, было решено в полет в один конец не посылать, с учетом ее заслуг перед космонавтикой. Муха оказалась нефотогеничной - лапы у нее не росли от ушей и оказались к тому же кривоваты. Лайка же подошла по всем критериям. 3 ноября 1957 года. "Лайка" взлетела в космос. Эксперимент с ней получился коротким, хотя журналисты, которых не допускали к реальным результатам ее полета, продолжали восторженно писать о ней, как о живущей собаке на орбите в то время, когда ее уже не было в живых. В контейнере резко, скачком повысилась температура, которая не отводилась из-за отсутствия системы терморегулирования, и уже на первых витках Лайка погибла от перегрева. Телевидение позволило зафиксировать крайне беспокойное ее поведение при наступлении невесомости. Английское общество защиты животных первым заявило протест против такого отношения к животному. Но эйфория от этого очередного успеха Советов, запустивших живое существо в космос, свела эти протесты на "нет".
Тогда же табачная промышленность СССР почти мгновенно отреагировала на это мировое событие, выпустив новый сорт очень приличных по качеству (разве что была туговата набивка табака, как по мне) и ароматных сигарет "Лайка", упакованных в цветную коробку с выразительной и улыбчивой мордочкой Лайки. Эти сигареты очень быстро попали к нам на полигон, снабжал нас ими наш коллега-выпускник Севастопольского высшего военно-морского училища (что на берегу бухты Стрелецкой) Юрий Герасимов при помощи своей знакомой девушки Раи, работавшей во всесильной организации под кодовым названием Военторг.

Космическая дипломатия Королева

На переломе тысячелетий, как правило, и появляются гениальные личности, которых само время востребует к жизни. Такой личностью был выдающийся главный конструктор ракетно-космической техники, Сергей Павлович Королев. Ему пришлось решать такие сложные вопросы, которые могли быть решены только человеком, обладавшим дипломатическим талантом и способностями к неординарным действиям.

Московский политес

Умение решать вопросы, связанные с созданием ракетно-космической отрасли в московских коридорах власти, к Королеву пришло не сразу. И если бы не врожденные качества дипломата, ему бы пришлось очень тяжело. Тогда же Королев научился держать удар, а это умение приходит только в бою. В начале 50-х годов прошлого столетия перед ОКБ-1 С. Королева стояла задача невероятной трудности: создать боевую межконтинентальную ракету, способную доставить ядерный заряд на расстояние не менее 8 тыс. км. Эту задачу ОКБ-1 начало решать в 1953 году, когда страна только что встала с колен, восстановив свою разрушенную экономику. Уже 15 мая 1957 года со стартовой площадки № 1 военного ракетного испытательного полигона № 5 МО СССР или полигона Тюра-Там, известного впоследствии всему миру как космодром Байконур, была предпринята первая попытка запуска боевой межконтинентальной ракеты с заводским индексом 8К71. В открытой печати она получит название "Р-7" или "семерки". Это была неудачная попытка пуска межконтинентальной ракеты Р-7, впрочем, как и две последующих за ней в июне и июле 1957 года. Именно после третьей неудачной попытки запустить ракету по властным московским коридорам поползли слухи и слушки, что эта гигантская ракета никогда не залетает. От С. Королева стала уходить часть сотрудников. А Никита Хрущев молчит и упреков Королеву не делает. У него только Королев в тот период времени мог создать мощную межконтинентальную ракету - больше было некому.
Но уже были сделаны предложения Хрущеву со стороны амбициозных генеральных конструкторов ракетно-космической техники в лице Михаила Янгеля и Владимира Челомея, заявивших, что они готовы создать мощные боевые межконтинентальные ракеты в кратчайшие сроки. Действительно, они скоро создали самые совершенные в мире боевые межконтинентальные ракетные комплексы, принятые на вооружение МО СССР и составляющие ракетные меч и щит Советов. Но пока что только Королев был монополистом в части создания таких ракет. Физики- ядерщики во главе с Игорем Курчатовым сообщают ему приятное сообщение, что они нашли конструктивное решение, позволяющее сократить вес ядерного устройства. За счет этого дальность полета "семерки" с учетом создания более мощных двигателей третьей ступени ракеты, например, могла быть увеличенной до 12000 км. Следовательно, на территории земного шара практически больше не оставалось места, куда не сумела бы долететь королевская ракета Р-7.
Тем не менее, вызов в ЦК КПСС на "ковер" для объяснения причин трех неудачных попыток запуска боевой межконтинентальной ракеты Р-7 для председателя Госкомиссии Сергея Руднева, Главкома ракетных войск главного маршала артиллерии Митрофана Неделина, вице-президента Академии наук СССР Мстислава Келдыша и Сергея Королева состоялся. Руднев, которого сразу же поддержал Королев, предложив избрать только наступательную тактику: не оправдываться, а требовать выделить Королеву для запуска ИСЗ две ракеты Р-7. При этом обязательно следует сослаться на американцев, которые гарантировали запуск первого в мире ИСЗ по случаю Международного геофизического года в 1957 году. А в конце выступления Руднева в разговор должен был вступить Королев и веско, всего в двух-трех словах, добавить, что он, Королев, берется опередить американцев.
Такое "нахальное" заявление, как он сам и сказал на этом прогоне выступления в Кремле, когда его ракета еще ни разу успешно не летала, и очень смелое заявление о запуске первыми в мире искусственного спутника Земли, наверняка отвлечет внимание высокого начальства от неудач с запуском боевой межконтинентальной ракеты. Сергей Руднев взял на себя роль режиссера, расписав каждому из этой знаменитой четверки роль, которую каждый из них должен был безукоризненно сыграть в разбирательстве-спектакле. Генеральный прогон этого спектакля был устроен Рудневым еще на полигоне перед отлетом в столицу. Как показали события 4 октября 1957 года, тогда действительно Королеву и другим действующим с ним заодно вышеперечисленным лицам, удалось запустить первый в мире искусственный спутник Земли.
Свои роли все участники ракетного спектакля в Кремле сыграли безупречно. Надо ли говорить, что никакого разбирательства и наказания этой знаменитой ракетно-космической четверки не было, да и речь об этом не шла с первых же слов С. Руднева, как председателя Госкомиссии. Вместо этого перед руководством страны, причем неожиданно для них, открылись блестящие перспективы первенства в космосе. Верил ли тогда Хрущев полностью Королеву? Практически нет, что, очевидно, было ясно всем из слов Н. Хрущева, сказанных им Королеву после запуска ИСЗ в октябре 1957 года при постановке им задачи Королеву на запуск чего-то такого к 40-летию Октября, чего не смогут сделать американцы в ноябре 1957 года и даже позже. Эти слова Хрущева уже приводились выше в этой главе. Удачный пуск Р-7 21 августа 1957 года на заданную дальность разрядил сложную обстановку вокруг Королева, возникшую от первых неудачных пусков боевых межконтинентальных ракет. Шестой пуск Р-7 состоялся 4 октября 1957 года, когда "семерка" вывела в космос первый в мире искусственный спутник. Королева ждал триумф, но только в узком кругу и только в родной стране, и далеко не сразу после пуска.

Тюра-тамский политес

Весь 1958 год между СССР и США продолжалась упорная борьба за приоритет покорения Луны. США первыми начали лунную гонку, запустив 17 августа с мыса Канаверал на Луну космический зонд "Пионер". Первая ступень американской ракеты "Тор-Эйбл" взорвалась на 77 секунде полета. Советские специалисты на полигоне Тюра-Там в августе 1958 года начали подготовку двух лунных станций. В сентябре 1958 года на площадку № 2 (техническая позиция) начали поступать ракетные блоки ракетоносителя лунных станций - ракеты 8К72. И уже 23 октября 1958 года Советы ответили США пуском лунной станции под индексом Е-1. От слова "Селена" (или Луна) была отброшена первая буква "С". Так образовалось слово "Елена", от первой буквы которого произошло образование названия серии лунных зондов и кораблей СССР под индексом "Е". Но случилась неудача - ракета взорвалась на 93 секунде полета. США 11 октября делают вторую попытку запуска на Луну лунного зонда "Пионер-1" с 39-й стартовой площадки военного испытательного ракетного полигона Мыс Канаверал.
И у СССР, и у США на тот период времени не было космодромов, а были испытательные военные ракетные полигоны, предназначенные для испытаний боевых баллистических межконтинентальных ракет. Не использовать огромные энергетические возможности межконтинентальных ракет для вывода на космические орбиты искусственных спутников Земли, и дальнейший старт с них на планеты дальнего космоса было бы для СССР и США делом просто непростительным. Из-за конечного недобора скорости американский зонд "Пионер-1", удалившийся на расстояние 113,8 тыс. км от поверхности Земли, и, подчиняясь закону всемирного тяготения, затем вернулся в плотные слои атмосферы, в которой благополучно и сгорел. Королев отвечает Вернеру фон Брауну пуском 12 октября 1958 года лунника Е-1 № 2 со стартовой площадки № 1 полигона Тюра-Там. Авария остановила полет советского лунника. США отвечают пуском 8 ноября 1958 года "Пионера-2", который смог удалиться от Земли на расстояние лишь 1350 км, вернулся в плотные слои атмосферы и сгорел в ней. 4 декабря 1958 года. Советы запускают третий по счету лунник Е-1. На 245,5 сек. полета ракеты произошел отказ ракетных двигателей центрального блока с последующим его падением на Землю. Луна, по космическим меркам, находилась буквально рядом с Землей, всего лишь в 384 тыс. км, но она так и остается в этот период времени недосягаемой для человека. США не сдаются, запуская зонд "Пионер-3". На этот раз "Пионер-3" улетел на 102,3 тыс. км от поверхности Земли. Но он вновь вернулся в земную атмосферу из-за недобора скорости и сгорел в ней. Сверхмощные США с их богатейшими финансово-техническими возможностями выдохлись и временно выходят из лунной гонки.
А у СССР есть в запасе и лунник, и почти прошедшие заводские испытания ракетные блоки ракетоносителя 8К72. Лунник прошел весь цикл полигонных испытаний к концу декабря, к этому же сроку, начиная с 23 декабря 1958 года, на техническую позицию полигона Тюра-Там стали прибывать ракетные блоки. Сказать, что люди, входящие в боевой расчет подготовки и пуска "лунников", устали, означало ничего не сказать о невероятной физической и моральной усталости как гражданских лиц, представляющих промышленность, так и военных испытателей. Приход ракетных блоков означал для боевого расчета только одно: работать придется вновь до упора (которого на самом деле не существовало), с тем, чтобы выйти на пуск лунника в ближайшие дни. Надежда встретить новый 1959 год в домашних условиях или в гостиницах и общежитиях таяла, как снежный ком в теплом доме. 31 декабря 1958 года около 20.00–20.30 испытательный зал монтажно-испытательного корпуса, размером почти в футбольное поле, был заполнен испытателями - от стартовиков и заправщиков до лиц, работающих на технической позиции, а также связистами и железнодорожниками полигона. Окончательного решения Сергея Королева о дате и времени пуска с учетом наступающего нового 1959 года с нетерпением ждут военные и гражданские специалисты. Реальная власть Королева была настолько велика, что, несмотря на то, что военные испытатели ему формально не подчинялись, на практике все было в точности до наоборот.
В испытательный зал монтажно-испытательного корпуса второй площадки входят начальник полигона полковник Константин Герчик вместе с начальником политотдела полигона, а также Сергей Королев со своими заместителями. Несмотря на то, что Королев придерживался всегда установленного им порядка, что во время работы собираться и стоять без дела, больше чем трем человекам, было им категорически запрещено, на этот раз он сделал вид, что огромного скопления людей в испытательном зале он, Королев, просто не замечает. Более того, остановившись приблизительно посредине зала, Королев громким голосом (чего он никогда обычно не делал) начал разговор с К. Герчиком. Он высказал начальнику полигона опасения, что не надеется на сдержанность боевого расчета по части употребления горячительных напитков в новогоднюю ночь с учетом широкой славянской души. А поэтому предлагает Герчику рассмотреть вопрос о ночной работе боевого расчета по вывозу ракетно-космического комплекса (ракета плюс лунный корабль) на стартовый комплекс с дальнейшим проведением генеральных испытаний, начиная с ночи 31 декабря 1958 года на 1 января 1959 года. Герчик в ответ громко, чтобы слышали все стоящие в зале люди, отвечает, что он уверен в боевом расчете и что к 9 утра 1 января "... все будут, как огурчики". Этот довод, что "все будут утром, как огурчики", казалось, окончательно убеждает Королева, и тот дает согласие на вывоз ракеты в 7 часов утра 1 января 1958 года с последующим проведением генеральных испытаний по графику первого стартового дня 1 января 1959 года. Военные железнодорожники, не дожидаясь указания начальника полигона о подготовке и подачи пассажирского поезда для перевозки офицеров и представителей промышленности со 2-ой на 10-ю жилую площадку вечером 31 января 1958 года боком-боком, но быстро протискиваются через толпу испытателей и выходят из зала. Герчик распоряжается вызвать к нему начальника железнодорожного отдела, на что ему начальник политотдела замечает, что в этом нет надобности при таком сообразительном начальнике железнодорожного отдела, который уже занимается подготовкой к отправке поезда.
Конечно, с учетом того, что средний возраст испытателей не превышал 25 лет, новый 1959 год военные и гражданские испытатели отгуляли по полной программе. В 7 часов 50 минут местного времени пассажирский поезд, перевозящий людей на 2-ю площадку (откуда людей перевозили автобусами на 1-ю стартовую площадку), отошел от места стоянки. Это была железнодорожная ветка, расположенная за пределами 10-ой площадки, напротив хутора Болдина, и имеющую тогда неофициальное название - "Сайгачья". Все испытатели, войдя в пассажирские вагоны поезда, немедленно улеглись спать, в том числе и на третьих полках. Час мертвого, но живительного для молодого организма сна, и уже в 9 часов 10 минут боевой расчет построен на нулевой отметке стартовой площадки № 1. Начальники испытательных групп 32-ой ОИИЧ и начальники испытательных отделов 1-го военного научно-испытательного управления полигона Тюра-Там по давно заведенному ритуалу принимают доклады от начальников испытательных команд и начальников испытательных лабораторий о наличии людей и о готовности к работе людей и техники. Начальник 1-го научно-испытательного управления подполковник Евгений Осташев после получения докладов о наличии личного состава, обращаясь к Герчику, возле которого стоял Королев, улыбаясь, докладывает: "Все налицо. Боевой расчет к работе готов!" Улыбку на лице Королева можно было увидеть нечасто. На этот раз она у него была очень широкая и добрая. Оказывается, Королев мог улыбаться, что было большой новостью для большинства боевого расчета. Его дипломатия при работе с людьми, которым он просто не мог отказать в праздновании Нового года, принесла задуманные им положительные результаты. Первый рабочий день на стартовой позиции закончился успешным проведением генеральных испытаний.
Пуск ракетно-космической системы, проведенный 2 января 1959 года был успешным. "Лунник" лег на отлетную траекторию полета к Луне. 4 января 1959 года "Луна-1" прошла примерно в 6000 км от Луны, превратившись с помощью непревзойденных до сих пор мастеров подачи информации из ТАСС в искусственный спутник Солнца - не соврали, но и полной правды в сообщении ТАСС не было. Промах "лунника" объяснялся причиной превышения скорости ракетного блока на конечном участке его полета на 42 м/сек, что и дало такое отклонение. Но это был грандиозный мировой успех, с которым все страны мира, в том числе и США в лице президента Дуайта Эйзенхауэра, лично поздравили СССР с этим выдающимся достижением. Хрущев, уже вкусивший сладость политических побед от успехов СССР в космосе, постоянно требовал от С. Королева все новых и новых успехов, в том числе и достижения поверхности Марса и Венеры раньше американцев. И никто из должностных лиц, включая Сергея Руднева, Дмитрия Устинова и других не нашел в себе смелости доложить Хрущеву, зная чем все это для них может закончиться, что ракетно-космический комплекс для полета на дальние планеты еще "сырой" и требует длительных по времени испытаний и доработок техники. Предполагалось, что это должны были сделать Королев и Совет главных конструкторов.
Но Королев предостерег своих коллег из Совета главных конструкторов от этого опрометчивого шага: такая инициатива в то время обязательно была бы расценена, как неумение работать и, возможно, и как проявление идеологических разногласий с линией ЦК КПСС. Он ощутил это на себе, став "зеком" в предвоенное время. Минимальное расстояние между Землей и Марсом в 1960 году приходилось на вторую половину августа – вторую половину сентября. Это и было оптимальное время для пусков ракетно-космических систем на Марс. После прохождения указанных сроков пуска, планеты расходились все дальше и дальше друг от друга, увеличивая расстояния между собой. При нарушении сроков пуска масса полезной нагрузки, которую выводила бы ракета на траекторию полета к Марсу, должна была уменьшаться. А это означало только одно - с борта марсианского корабля пришлось бы снимать часть приборов. Астрономические (самые выгодные при минимальном расстоянии между Землей и Марсом, начиная с 26 сентября) сроки пуска давно прошли. Перед членами Госкомиссии встал вопрос о снятии с борта космического марсианского аппарата определенной по массе части научных приборов, и что следовало действовать быстро. Ведь иначе ракете по энергетике ракетных двигателей не было возможности вывести корабль на орбиту полета к Марсу - с каждыми прошедшими сутками Луна и Земля все больше расходились друг от друга. По весовым характеристикам для снятия с борта марсианского корабля подходил прибор профессора Александра Лебединского. Это был спектрометр, предназначенный, в том числе, и для определения наличия органической жизни на Марсе. Королев всегда бережно относился к представителям науки, как наиболее ранимой части интеллигенции, к тому же, как правило, совершенно не умеющей защищать себя в момент сильнейшего давления высокого начальства на их позиции.
Прежде чем объявить решение Госкомиссии А. Лебединскому о снятии с полета на Марс его прибора, (а Лебединский находился в испытательном зале монтажно-испытательного корпуса площадки № 2), Королев подошел к нему и, положа руку на его плечо, увлек профессора за собой по залу. Для нас это было большой новостью, чтобы вот так, в обнимку среди рабочего дня Королев гуляет по монтажно-испытательному залу с представителем науки Лебединским. Пройдя несколько шагов, оба остановились и продолжили разговор. Тогда-то стоящие рядом с ними испытатели услышали, как Королев намеренно громким голосом предложил Лебединскому, если тот уверен в своем приборе, проверить с его помощью, есть ли жизнь в Тюра-Тамской пустыне. Если прибор покажет, что жизнь на ракетном полигоне Тюра-Там есть, то прибор с борта корабля снят не будет. Если прибор покажет отсутствие жизни, то его снимут с борта марсианского корабля. Королев, получив согласие от Лебединского на проведение необычного эксперимента, тут же распоряжается выделить из состава экспедиции ОКБ-1 на полигоне Тюра-Там Лебединскому "газик" (следует сказать, что Королев в то время ездил на "Победе" и как-то раз довез меня и моего друга Николая Шобика с 51-ой площадки на "двойку", остановив машину и сказав нам, двум лейтенантам - "Садитесь, студенты") и предлагает ему немедленно выехать для проведения эксперимента.
Королев, как дипломат, в этом случае проявил себя во всем блеске. Офицеры-испытатели (в том числе и автор этих строк) и представители промышленности тут же стали заключать пари на предмет наличия жизни или ее отсутствия на полигоне. Ставкой служила солдатская фляжка емкостью 0,75 л (если она не была раздута при помощи жидкого азота до большего объема - до 1 литра) со спиртом, с учетом его особой ценности, ибо на полигоне был тогда объявлен "сухой" закон, правда, несколько носящий условный характер. Водки, вина и пива на полигоне в продаже, кроме как высокому начальству, тогда не было. Испытателям спирт, выдаваемый в избытке ими же разработанными нормами для проведения профилактических работ на технике, заменял все напитки, такое было суровое время.
Примерно через час в испытательном зале монтажно-испытательного корпуса появился Лебединский. Он был явно расстроен. Зал, заполненный испытателями до отказа, взревел от восторга - всем стало ясно, победителям и проигравшим, что жизни у нас не было на полигоне. Что и требовалось научно доказать молодым людям, а вечером после рабочего дня и выпить с "устатку" по чуть-чуть, используя этот повод. Королев, как мог, утешал Лебединского, сказав, что с другого марсианского корабля ни при каких обстоятельствах спектрорефлексометр профессора он не снимет. 10 октября 1960 года состоялся запуск ракетно-космической системы "Марс". Пуск ракеты был аварийным, равно, как и последующий пуск второго марсианского корабля 14 октября. Марс упорно не хотел принимать посланцев Земли...

Мастер приближения событий

Королев был непревзойденным мастером приближения событий, до свершения которых было еще очень много времени. Всем нам хорошо известно по собственному опыту, что если ожидаемое событие, которое должно совершиться только в будущем, пусть даже в ближайшем времени, то отношение к его приходу с учетом нашей славянской ментальности всегда было лениво-созерцательным. Впрочем, и испанцы всегда в таких случаях говорят: "Маньяна!" Т. е. дословно "завтра", мол, "еще успеем". Учтем, что особенностью нашей испытательной работы на Байконуре являлась параллельно проводимая нами работа с несколькими космическими кораблями и ракетами, разгонными блоками одним и тем же, по сути дела, боевым расчетом. Штатно-должностное расписание 32-ой ОИИЧ и 1-го научного испытательного управления было составлено с учетом того, что проводимые ими испытания планировались только с боевыми межконтинентальными ракетами. С увеличением объема различных по тематике космических аппаратов и числа их запусков дальше работать такой численностью военных испытателей становилось невозможно. Весной 1960 года на полигоне Тюра-Там в 32-ой отдельной инженерно-испытательной части и 1-ом военном научно-испытательном управлении было введено новое штатно-должностное расписание.
К всеобщей радости, в нем были предусмотрены "клетки"- должности и для офицеров-испытателей, сержантов и солдат срочной службы, работающих с космическими кораблями и аппаратами. Раньше на протяжении ряда лет нагрузка по испытанию, подготовке и пуску ракетно-космических систем была дополнительной и выполнялась не столько по приказу начальства, а, скорее всего, потому что было нам самим это интересно, как и на личном энтузиазме и большой любви к Родине, на деле. А офицеры на эти должности по новому штатно-должностному расписанию пришли только в конце июля – начале августа 1960 года после окончания ими военных ВУЗов и проведения положенных им отпусков. В 1960 году, например, 32-ой отдельной инженерно-испытательной частью при поддержке офицеров-испытателей 1-го испытательного управления и представителей промышленности, входящих в боевой расчет, было подготовлено 9 космических аппаратов, не считая подготовки и испытаний объектов по чисто боевой тематике, включая испытания боевой межконтинентальной ракеты 8К75 или Р-9.
Только благодаря своей непревзойденной дипломатии, Королеву (никто из нас не знал, как это ему удалось) разрешили построить 51-ю стартовую площадку буквально рядом с первой стартовой площадкой. Иного выхода ни у С. Королева, ни у МО СССР не было, хотя два ракетных старта, расположенных в десятках метров друг от друга, строить нормативными документами тех времен категорически запрещалось с учетом их возможного поражения одной ядерной боеголовкой вероятного противника. Однако, "Король" нашел убедительные доводы и получил поддержку как в МО, так и в оборонном отделе ЦК КПСС.
В первой половине 1960 года на полигоне Тюра-Там не хватало инженеров-испытателей, способных вести одновременные испытания всей беспилотной серии кораблей "Восток", которые планировались для испытаний возможности полета человека в космос. Испытания и пуски кораблей-автоматов на Луну, Марс и Венеру, начиная с февраля 1960 года, никем не отменялись. В августе 1960 года Королев, учитывая благоприятное воздействие на наши молодые умы от блестящего результата полета 19 августа этого же года беспилотного корабля "Восток" с собаками Белкой и Стрелкой, когда из космоса благополучно возвратились первые живые существа, провел в испытательном зале урок открытой дипломатии для всех испытателей. Тогда огромный объем испытаний по дальнему космосу (Луна, Марс, Венера) не давал, что называется, разогнуть спины и поднять головы военным и гражданским испытателям. Ракетно-космическая текучка задавила всех, разве что, кроме самого Королева. В этой ситуации он нашел способ, как показать всем испытателям, что при всей их огромной занятости текущей испытательной работы, следовало, прямо уже сейчас, озаботиться подготовкой к полету в космос первого человека в мире, который всем нам тогда казался очень далеким по времени событием. Королев распорядился поставить для него стол и несколько стульев рядом со столом. "Король", который безжалостно гонял всех испытателей без разбора чинов и званий за то, что люди находятся без дела, и даже тогда, когда обсуждали появившееся замечание по работе систем корабля и собирались в зале несколько человек - больше трех, как он говорил, решился на проведение эксперимента. Подошел к столу, стоящему возле стенда с установленным в него одного из космических кораблей, основательно и с довольным видом уселся за рабочий стол и молча погрузился в чтение технической документации и чертежей.
Конечно же, весть об этом неординарном событии из серии "Этого не может быть никогда" распространилась в монтажно-испытательном корпусе мгновенно и вскоре собрала полный зал испытателей. Королев делал вид, что он настолько поглощен делом, что не видит явного нарушения им же установленного порядка. Убедившись, что "условные" партер и галерка космического театра забиты до отказа, он перешел к действу. Королев стал время от времени, намерено громко вызывать к столу для дачи ему якобы разъяснений ведущих специалистов по кораблю 3КА - будущему пилотируемому кораблю "Востоку", в котором в космос и полетит Юрий Гагарин, да и другие космонавты вслед за ним. В зале собрались профессионалы, которые прекрасно разбирались в сути обсуждаемых при всех лично С. Королевым проблем, связанных с обеспечением и испытаниями космического корабля для полета человека в космос. Вот тогда мы зримо почувствовали, что полет человека в космос является событием близким, что буквально уже не хватает времени для проведения его испытаний и подготовки к старту человека в космос. Королев не переиграл ничуть: убедившись, что до нас дошло все именно так, как он и задумал, он прерывает это действо, сродни с шаманством, и, не торопясь, выходит из испытательного зала. И таких случаев в его практике было не перечесть. Только спустя несколько лет после его ухода из жизни, мы отчетливо поняли, кого мы потеряли на самом деле.

Американская попытка прыжка в космическую бездну

Средства для запуска спутников в СССР и США изначально были боевыми баллистическими межконтинентальными ракетами. Следующий шаг напрашивался сам: за выводом космических аппаратов должен был последовать вывод человека в космос. Научно-исследовательская работа в США под названием "Пилотируемая баллистическая ракета" была начата стараниями генерала Томаса Пауэра в 1956 году, а облик первого пилотируемого корабля США окончательно обрел свои черты осенью 1958 года.

Пролог к американскому прыжку в космос

В то далекое время отдельная инженерно-испытательная часть и офицеры 1-го научно-испытательного управления, расположенные на 2-ой (или "двойке") технической площадке военного ракетного испытательного полигона № 5 МО СССР, занимались испытаниями ракетно-космической техники по тематике ОКБ-1 Сергея Королева. На "двойке" денно и нощно шли работы по подготовке к пуску простейших космических кораблей (КП) 1КП, как прообраза первого пилотируемого космического корабля "Восток", а также и спутника-разведчика оптико-электронной разведки "Зенит-2". Телевидения тогда на полигоне не было и в помине, центральные газеты приходили с двух- или трехсуточным опозданием. Как идут дела у нас с подготовкой полета человека в космос, мы знали хорошо. Какие-то обрывочные сведения, что и "американцы не стоят на месте", доходили и до нас. Тогда в советских газетах (в отличие от американских, как выяснилось гораздо позже), не было и полслова о подготовке американцев к полету в космос. Мы знали также и то, что американцы первыми создали разведывательный космический аппарат, что США сумели спустить капсулу с разведывательного спутника "Дискавери" с добытой из космоса разведывательной информацией.
США, несмотря на жажду реванша за первый спутник, все-таки сосредоточили основные усилия по созданию космического корабля-разведчика. Впрочем, и советский пилотируемый корабль "Восток", на котором Юрий Гагарин первым в мире взлетел в космос 12 апреля 1961 года, являлся почти близнецом спутнику-разведчику "Зенит-2": разница была, в основном, в "начинке" корабля - или это была разведывательная аппаратура, или это был человек внутри спускаемого аппарата со всеми обеспечивающими его полет системами. Двигатели американской ракеты "Редстоун", как глубокой модификации немецкой ракеты "Фау-2", были слабыми и могли лишь вывести в начало космоса (это чуть более 100 км высоты) лишь небольшую нагрузку - чуть более 1 тонны. Речи об орбитальном полете у них и не шло - лишь бы для начала "залететь" в космос и "вылететь" из него. Более мощная, чем ракета "Редстоун", боевая межконтинентальная ракета США "Атлас", залетала только в августе 1958 года и она уже могла выводить космический корабль на околоземную орбиту. Но ракета все-таки была еще "сырой", и ее использование в качестве носителя космических пилотируемых кораблей началось только после полета Гагарина в космос, когда космический поезд русских уже ушел.
Примерно такой была расстановка сил у двух космических стран перед полетом человека в космос. Следует сказать, что у американцев был шанс первыми осуществить полет в космос, в котором космонавт находился в невесомости всего лишь несколько минут. Но этот шанс США упустили.

Космический Бог "Меркурий"

К началу 1958 года США не располагали ракетой, способной вывести в космос тяжелый корабль. На закрытой конференции, проводимой американскими ракетными специалистами 10–12 марта 1958 года, рассматривалася в качестве основного космического корабля для полета человека в космос баллистическая капсула конической формы с массой не более 1360 кг - считали тогда до каждого грамма. Эта пилотируемая капсула могла быть запущенной ракетой "Атлас" на такую орбиту, которая могла бы обеспечивать длительность полета в космосе не более двух суток. Специалисты согласились с этим предложением - ничего другого в запасе у специалистов США тогда ведь не было. Конкурс на создание пилотируемой капсулы выиграла авиационная фирма MC Donell Aircraft Corp. Первый летный корабль заказчик получил уже 25 января 1959 года. Научились американцы, как видно из сроков его изготовления, быстро запрягать космических коней. Доработанная для пуска "Меркурия" ракета "Атлас" вышла на свой первый пуск только 14 апреля 1959 года, который закончился банальной аварией. Надеяться на то, что восемь оставшихся заказанных "Атласов" окажутся способны вывести в космос космические корабли "Меркурий", после этой аварии было уже нельзя. Это был первый упущенный шанс у американцев реваншироваться за первый спутник, запущенный СССР - корабль у них был, а вот ракеты, способной его вывести в космос, пока не было. И в дальнейшем шансы вырваться вперед в запуске первого человека в космос у наших американских друзей-соперников были. Но они ими вновь не воспользовались. Учтем, что никто из граждан мирового сообщества не стал бы вдаваться в подробности полета в космос - орбитального или суборбитального полета человека в космос. Учтем, что орбитальный полет - это длительный, многосуточный, как правило, полет корабля вокруг земного шара, а суборбитальный полет - это, когда космический корабль влетает в космос по баллистической траектории лишь на короткое время, исчисляемое минутами.
Главным обстоятельством для США в этом суборбитальном полете было бы их первенство в достижения космоса и полета в нем продолжительностью хотя бы несколько минут - первый он, согласно народной мудрости, и в Африке первый. Пришлось НАСA идти на непопулярный и весьма затратный шаг - заказать доработанные только для суборбитального полета в космос маломощные ракеты "Редстоун" (названные по имени военного ракетного арсенала США), являющиеся не чем иным, как глубоко модифицированной немецкой ракетой "Фау-2". Учтем, что для системы аварийного спасения (САС) астронавта на "Редстоун" "навешивалась" через специальную ферму связка пороховых ракет "Литлл Джо". В марте 1960 года ракетно-космический штаб США - НАСА (создан 1 октября 1958 года с подачи тогдашнего президента США Дуайта Эйзенхауэра) составляет план летно-конструкторских испытаний ракетно-космических систем "Редстоун"–"Меркурий". План подготовки американцев к полету в космос заключался в проведении 7-ми суборбитальных полетов, один из них осуществлялся бы с помощью новой ракеты "Атлас-Д". А уж затем должно было бы последовать выполнение 8-ми орбитальных полетов в космос различной продолжительности по нарастающей при помощи этой же ракеты. Шесть отобранных астронавтов должны были бы слетать (каждый) в учебно-тренировочный суборбитальный полет, а затем совершить и орбитальный. Первый американский суборбитальный полет планировался на 26 апреля 1960 года, а первый орбитальный (вокруг Земли) - на 1 сентября 1960 года. Но первым жителем Земли в космосе побывал 12 апреля 1961 года Юрий Гагарин.
А ведь США действительно могли быть первыми в космосе, если бы прислушались к мнению Вернера фон Брауна, который не только выдвинул идею суборбитальных полетов в апреле 1958 года, используя ракету "Редстоун", но и взялся за ее реализацию. Но к его мнению тогда не прислушались. Однажды уже так было в истории космонавтики США, когда Браун вытащил американцев из глубокой космической ямы в 1958 году, заявившему и осуществившему (через три месяца после запуска русскими первого в мире спутника) запуск первого американского спутника "Эксплорер", пусть и очень малой массы - примерно в 10 раз меньше, чем у Советов. Тогда Хью Драйден в Сенате США, где он проходил утверждение на должность первого заместителя администратора (главного руководителя) НАСА, на вопрос одного из сенаторов об этой инициативе Брауна высокомерно ответил, что "... Техническая ценность этого полета примерно такая же, как у циркового трюка с полетом девушки из пушки". Это он зря так погорячился: американцы вынужденно вернулись (и осуществили ее) к идее суборбитального полета.

Первый пуск американца в космос - самый главный для престижа США

На 21 августа 1959 года был запланирован запуск ракеты "Атлас" для отработки проверки величины скоростного воздушного напора при спуске из космоса беспилотного "Меркурия". Но в испытаниях часто случаются технические неожиданности. Так и было в этот раз, когда САС сработала на старте за 31 минуту до расчетного времени пуска ракеты. Мало того. Как оказалось, аккумуляторные батареи не имели полного заряда, и их мощности не хватило для вывода основного парашюта "Меркурия", который с высоты 600 м рухнул в море и разбился о воду. Безопасность астронавта при возникшей нештатной ситуации (читай аварии) до момента старты ракеты осуществлялась следующим образом: астронавт при возникновении опасности для его жизни покидал капсулу "Меркурия" и переходил в специальную кабину, висящую на выдвижной стреле перед люком капсулы, и спускался в специальной кабине на стартовую позицию. Вокруг стартово-пускового устройства стояли в готовности пожарные машины, бронетранспортер и спасательная команда (у СССР на 1-ой стартовой площадке при пуске первого советского космонавта была одна пожарная машина от 32 ОИИЧ, санитарная машина и расчет спасателей из трех офицеров). Следует отметить, что в целом спасение астронавта в США было организованно гораздо лучше, чем в СССР во всех отношениях при начале полетов в космос. При помощи фермы на "Редстоун" крепилась связка пороховых ракет "Литтл Джо" для увода капсулы "Меркурий" со старта при возникновении аварийных ситуаций, например, отклонение ракеты от вертикального положения больше, чем на десяток-другой градусов (как начало падения ракеты) и ряд других. У русских же сам подход к организации спасения космонавтов на старте и в полете был несколько другой. Над бетонным "козырьком" стартового сооружения (со стороны газохода до газоотводящего лотка было 42 м), была натянута большой протяженности толстая металлическая сетка типа "рабица". Размеры ее ячейки имели размер около 40х40 см. На эту сетку приходилось "пятно падения" космонавта, когда из спускаемого аппарата вылетало-отстреливалось вместе с ним катапультируемое кресло при возникновении аварийной ситуации. А затем космонавта должны были эвакуировать с места падения с дальнейшей отправкой на санитарной машине в госпиталь. На корабле "Восток" САС, подобной САС "Редстоуна", не устанавливалась. Считалось, что при наборе высоты разделение "Востока" от ракеты 8К72 в случае аварии произойдет штатно.
Только для последующих за "Востоками" и "Восходами" кораблей "Союз" была предусмотрена САС с пороховыми двигателями. При запуске космонавта Германа Титова офицерами пятой испытательной группы нашей части, которой командовал майор Владимир Беляев, было предложено ввести спасательный расчет из трех офицеров для эвакуации космонавта с сетки при помощи... корыта для купания или стирки из оцинкованного железа, как транспортного средства (типа санок). А также иметь шины Дитерихса для иммобилизации сломанных конечностей и широкую доску-"сороковку" для иммобилизации возможно поврежденного позвоночника. Командир испытательной части полковник Валентин Юрин это предложение утвердил. Наверняка космонавт мог бы получить тяжелые травмы конечностей, головы и спины из-за высокой скорости приземления - 49 м/сек, т.к. парашют не мог раскрыться при приземлении примерно с 30 м высоты. В поселке городского типа Ленинский (впоследствии г. Ленинск, а затем и г. Байконур) была только одна керосиновая лавка, где продавались хозяйственные товары, среди которых не было ни одного корыта. Корыта нашли только в такой же лавке железнодорожной станции Тюра-Там, где продавались корыта для стирки, (кто еще помнит это). И они были закуплены в качестве транспортного средства в количестве двух единиц. В передней части корыта пробойником старший расчета эвакуации старший лейтенант Лилов пробил два отверстия, через которых продел прочную веревку. Это и был буксировочный трос. При приземлении у космонавта могла бы быть, например, травма позвоночника (в этом случае его привязывали спиной к широкой доске) или конечностей (прибинтовывали проволочную и могущую изгибаться шину Дитерихса). Лилов и еще два офицера-спасателя (имя и фамилия одного из них - Станислав Пелевин, а третьего, к сожалению, стерлась из памяти - я не генерал Николай Каманин, и запрещенных приказом МО № 0-10 дневников не вел, о чем постоянно сожалею, как тогда говорилось "со страшной силой") укладывали в корыто. И осторожно, но как можно быстрей доставляли к санитарной машине. Осторожно - да потому что их ноги свободно проваливались в эти ячейки. Да и мы ходили на спор по этой сетке в определенном состоянии, испытывая себя на храбрость. Наиболее отчаянные из нас били степ на конце балки, выступающей за сетку. Когда наши офицеры-испытатели рассказали Титову на товарищеском ужине в ресторане "Центральный" (когда ресторан, наконец-то открылся), как его собирались спасать при случае его возможного падения, то он смеялся до слез. К счастью, он этого не знал до своего полета и долгое время после него. Но затем, отсмеявшись, сказал, что хорошо, что этого не знали космонавты первого отряда. Среди космонавтов, пожалуй, он да Гагарин были доступны нам, офицерам-испытателям для общения. И только они охотно фотографировались с солдатами и сержантами, входившими в боевой расчет пуска.
Время так поджимало Королева, что проработать ряд вопросов он просто не успевал. Вернемся к "Меркурию". Серия полетов беспилотных "Меркуриев" шла тяжело. Его запуск 9 сентября 1960 года был омрачен отсутствием сброса хвостового отделения с двумя стартовыми двигателями. 4 октября 1960 года на полигоне Уоллопс состоялся первый старт ракеты "Литлл-Джо" с макетом капсулы "Меркурий". Работа прошла штатно вплоть до проверки аварийного подрыва капсулы. 4 декабря 1959 года в предсерийной капсуле на высоту 85 км поднялся первый живой обитатель капсулы - самец макаки-резуса Сэм. 21 января 1960 года американцам удалось испытать САС при скоростной перегрузке в 20 g. А затем возникла пауза в испытаниях - ракеты "Редстоун" и "Атлас-Д" не были еще изготовлены и испытаны. И только 31 января 1961 года астронавт-шимпанзе Хэм побывал в суборбитальном полете. По результатам этого полета руководитель Целевой группы Роберт Гилрут предложил следующий пуск сделать пилотируемым. Но Вернер фон Браун настоял еще на одном беспилотном полете. Полет был успешно выполнен 24 марта 1961 года, и через СМИ США было объявлено, что "Редстоун" готов вывести "Меркурий" в суборбитальный полет. Это была еще одна упущенная возможность для США опередить СССР. Американцы могли бы быть первыми среди людей, взлетевшими в космос. После полета в космос обезьяны Энос 28 ноября 1961 года, в космос первым среди американцев должен был бы отправиться в суборбитальный полет будущий сенатор Джон Гленн. А затем установился окончательный порядок полетов в космос: Аллан Шепард, Вирджил Гриссом, а Гленн будет их дублером. Америка замерла перед первым своим прыжком в космос, но русские сумели прыгнуть в него раньше. Это был чистый нокаут для США и всего западного мира.

Космический герой Америки шимпанзе Хэм

Полету человека в космос в США и СССР предшествовали высотные испытательные полеты, а затем в космос запустили высокоорганизованных животных - собак и обезьян. Американские и советские специалисты авиационной и космической медицины, возглавивших медицинское обеспечение космических полетов человека в своих странах и получивших, пусть и неполные, но данные о влиянии невесомости, перегрузок, радиации и других вредных воздействий космического пространства на живые организмы в результате космических полетов наших меньших братьев - собак и обезьян.

Собаки и обезьяны - друзья космонавтов

Исследованиями влияния высотных полетов на живые существа в США и СССР проводились сотрудниками национальных Институтов авиационной медицины. Главный конструктор ракетно-космической техники Сергей Королев придавал большое значение полетам собак. Он нашел время, чтобы 22 июля 1951 года присутствовать на испытательном полигоне Капустин Яр при первом ракетном пуске собаки по кличке Цыган. До запуска первого ИСЗ в СССР было выполнено 29 таких экспериментов на собаках. И почти все животные остались в живых после высотных полетов на сотни километров в космос. Среди животных, запущенных в космос позже, не все собаки-космонавты, к сожалению, остались в живых.
Американские специалисты организовали полеты на большие высоты высокоорганизованных животных еще раньше, чем это было сделано в СССР - в 1948 году. Ученые США посчитали, что только обезьяны, как самые высокоорганизованные представители животных, должны раньше человека слетать в космос с тем, чтобы получить необходимый первичный материал воздействия космоса на космонавта. Первым таким животным, отправившимся в космос, была макака-резус Альберт. Полет ракеты закончился взрывом. И только с 1951 года у американских специалистов последовала серия успешных запусков обезьян на высоту более 100 км. Напомню, что принято считать, что космос начинается с высоты ста километров. 4 декабря 1959 года ракетой "Литл Джо-1Би" была отправлена в суборбитальный, а потому и кратковременный, космический полет на высоту 160 км, макака-резус по кличке Сэм. Обезьяна хорошо перенесла огромные четырнадцатикратные перегрузки. Американские специалисты торопятся - им, как воздух были необходимы новые данные по переносимости живыми существами в космосе огромных, до четырнадцати кратных перегрузок, влияние на организм невесомости и других вредных факторов в виде вибрации, шумности и т.д. И, учитывая хорошее самочувствие обезьяны после ее первого полета, авиационные врачи приняли решение вновь послать "мисс Сэм" 21 января 1960 года в повторный суборбитальный космический полет. Этим своим вторым космическим полетом "мисс Сэм", находившаяся в суборбитальном полете 1 минуту 39 секунд (это чистое время космического полета) доказала, что большие перегрузки по плечу и "женщинам". После двух удачных по конечным результатам полетов "мисс Сэм" американские специалисты были настроены на благополучные исходы полетов обезьян в космос и в дальнейшем.
Но гладко, как известно, бывает только на бумаге. 31 января 1961 года в суборбитальный полет отправился 18 килограммовый шимпанзе по кличке Хэм. В этом космическом полете Хэм натерпелся столько боли и страха, что его хватило бы на полеты нескольких обезьян вместе взятых. В "служебные обязанности" шимпанзе-космонавта во время полета входило нажатие определенных кнопок согласно подаваемым световым сигналам на специальное табло. Если же обезьяна-космонавт нажимала не те кнопки, которые уже ранее на тренировках в земных условиях устойчиво нажимала при воздействии на нее световых раздражителей в определенной комбинации, то ее ожидал весьма чувствительный удар тока в пятку. Всем этим процессом управляла автоматика, которая в самом начале космического полета Хэма вышла из строя. И даже при своих правильных действиях Хэм получал удар током. Таким образом, при нажатии кнопок в любой комбинации вконец растерявшееся животное постоянно получало удары током. Его постоянно трясло от ударов тока. Если бы он мог разговаривать, то, совершенно очевидно, что эта была бы ненормативная лексика в адрес специалистов по автоматике. На этом его злоключения не закончились. Из-за превышения угла входа в плотные слои атмосферы капсулы "Меркурий" с нее сорвало теплозащитный экран. Температура слоя воздуха перед спускающейся из космоса с огромной скоростью капсулой достигала около 6 тысяч градусов - это, по сути, была раскаленная плазма, способная сжечь все живое в космическом корабле. Повезло "космонавту": спускаемый аппарат все же защитил Хэма, хотя температура внутри капсулы была почти запредельной для живого существа. Этот полет мог закончиться для него трагически в его последней фазе - приводнении. В результате нерасчетного угла входа капсулы в плотные слои атмосферы она приводнилась в 130 милях от расчетной точки. Кабина с Хэмом постепенно начала терять герметичность, и вода медленно, но все же начала поступать в кабину. Хэм освободиться от привязных ремней и выбраться из тесного кресла индивидуальной капсулы самостоятельно не мог. Обезьяна могла только ждать помощи людей. Но обошлось - капсулу до ее затопления успели поднять на борт корабля ВМС США. Не всем астронавтам-обезьянам повезло в конечном итоге так, как Хэму. Американские специалисты в результате этого полета получили полные данные о самочувствии шимпанзе в экстремальной ситуации, и искаженные - о его способности действовать в невесомости в качестве пилота (в первом приближении, разумеется).
Перед орбитальным полетом Джона Гленна в 1962 году с несколькими витками вокруг Земли американским врачам требовались более полные данные о воздействии космоса на здоровье астронавта при многовитковых космических полетах. Американцы решились на повтор контрольного полета обезьяны-астронавта. И 29 ноября 1961 года один из последних американских астронавтов-шимпанзе стартует в космос. Два витка вокруг Земли, включение тормозных двигателей, 10–12-кратные перегрузки при спуске и капсула "Меркурий" с астронавтом-шимпанзе благополучно приводняется в океане. Путь в многовитковый полет вокруг Земли обезьяны открыли американским астронавтам. Советским космонавтам путь в космос проложили собаки. Недаром космонавт Валерий Быковский называл собаку другом космонавта, что прочно прижилось в первом отряде советских космонавтов. Летом 1962 года американские специалисты решили вновь испытать организм обезьяны на воздействие перегрузки и влияния невесомости, вибрации и других вредных факторов космического пространства. Макака Бонни по данным телеметрии в самом начале полета почувствовала себя плохо: частота сокращения сердечной мышцы недопустимо увеличилась, температура тела повысилась.
Кстати, такие же точно нарушения в работе организма были отмечены у ряда американских астронавтов при выходе в открытый космос, равно как и у первого в мире вышедшего в открытый космос Алексея Леонова. Было решено прервать полет Бонни и посадить капсулу с ней в океане. Принятые меры по реанимации организма макаки успеха не принесли - через 12 часов после приводнения она погибла.
В СССР воспитанники знаменитого на весь ученый мир обезьяньего заповедника в г. Сухуми составляли экипажи космических кораблей "Бион". В космос тогда летали самцы макак-резусов в алфавитном порядке: Абрек, Бион, Верный, Гордый, Дрема, Ероша, Жаконя, Забияка, Иваша, Крош, Лапик и Мультик.
В 1989 году американцы вновь вернулись к теме полетов обезьян, но уже в качестве спонсоров. Именно Мультик ушел в космический полет на американские деньги. Мультик не выдержал послеоперационного обследования, на котором якобы настояли американские специалисты. В этом материале не рассматривается вопрос участия собак в советской программе подготовки космонавтов к орбитальным полетам.
Складывается впечатление, что собаки и обезьяны, отобранные на роль космонавтов, были умны и понятливы чуть ли не на уровне восприятия человеком мира. Обладая в целом покладистым и веселым характером, они терпеливо переносили болезненные операции вживления в их тела достаточно большого количества датчиков, тесную и не очень удобную одежду, тесноту своих индивидуальных кабинок. При этом они не потеряли доверия и любви к людям, готовивших их к космическим полетам. Врачи и лаборанты очень привязывались к ним в результате совместной деятельности, хотя им строго предписывалось этого не делать. Но сердцу не прикажешь. Вот почему собакам, например, клички давались только перед полетом. Но люди все равно называли их по кличкам, но только так, чтобы никто посторонний об этом не знал.
Следует заметить, что особое внимание в СССР уделялось реакции организма человека на негативное воздействие космоса и взаимодействию космонавта с непривычной средой обитания, что позволяло выработать методику нейтрализации вредного влияния невесомости на живой организм. С этой целью была создана программа "Бион". Такое же название получили ИСЗ, с помощью которых она проводилась. Основной целью этих исследований заключалась в анализе механизма адаптации живых существ (живых систем), в первую очередь, к невесомости и радиации. Основным объектом изучения влияния этих факторов являются млекопитающие животные - белые лабораторные крысы. Наиболее важные результаты были получены во время полета биологического спутника "Космос- 936" в 1977 году. Во время 18-суточного космического полета группа лабораторных крыс испытывала влияние невесомости длительное время. Другая группа находилась на мини-центрифуге в условиях искусственной тяжести, испытывая перегрузку в 1 g. Послеполетное исследование показало, что животные первой группы выделяли гораздо большее количество воды и электролитов, чем выделяла вторая группа животных, которая находилась на центрифуге. Кроме того, в 1-ой группе наблюдалось ухудшение сократительной возможности скелетной мускулатуры и повышенная хрупкость костной ткани конечностей.
Следовательно, тщательное изучение влияния искусственной силы тяжести помогло (поможет) ученым определить, является ли создание искусственной силы тяжести одним из обязательных факторов при длительных полетах человека. В одном из полетов были проведены эмбриологические исследования на беременных (10–11-ти дней) самках крыс. Общий срок вынашивания у них примерно равен 21–23 суток. После полета у них родилось здоровое потомство, которое не отличалось от контрольного, земного потомства. Большим вкладом в медико-биологическое обеспечение полета человека в космос явились исследования, проведенные на биоспутниках "Космос-1514" (1983 г.) и "Космос-1667" (1987 г.). Впервые в космосе объектом исследования стали макаки. Медиков особенно интересовало, как организм обезьян в первые часы и сутки полета реагировал на невесомость. Удалось получить с помощью специальной аппаратуры уникальные данные по количественному перераспределению крови, о деятельности вестибулярного аппарата, состоянии мышц в динамике в первые часы пребывания в космосе.
Конечно, ни один биолог и врач механически не переносят полученные результаты на человека. Но они берут то общее, что вытекает из общих закономерностей реакций высокоорганизованного живого существа на воздействие космоса. Следует учесть, что опыты на животных позволяют ставить такие эксперименты, которые, по понятным причинам, нельзя провести на человеке. Они и позволяют заглянуть внутрь организма, разобраться в явлениях, происходящих в отдельных органах и даже клетках. Эволюция человека на Земле проходила под влиянием силы тяжести. Космос позволяет исследовать влияние гравитационных сил различной величины на живой организм, что чрезвычайно интересует физиологов, генетиков, морфологов, биофизиков и биохимиков.
Институт Медико-биологических проблем под руководством его директора Олега Газенко проводил и проводит в наше время большую исследовательскую работу на животных. В частности, на обезьянах проводилась исследования ортостатической устойчивости на специальном поворотном столе, способности правильно реагировать на предъявленные им на табло цифровые сигналы. Такую же способность реагировать на цифровые сигналы была проверена на живых существах во время полета на биоспутнике "Космос-1514" в декабре 1983 года. Нельзя было останавливаться только на полете Хэма, опуская дальнейшие полеты обезьян в космос.
Получилось так, что мы как бы забежали вперед в декабрь 1983 года, без подробного освещения полета первого в мире человека - Юрия Гагарина. Вернемся к этому событию, начиная с истории создания первого отряда космонавтов СССР в далеком 1959 году.

Космический привет из социалистического прошлого

Большинство выдающихся достижений в области завоевания космоса были сделаны тогда, когда у нас всех была одна большая Родина - Союз Советских Социалистических Республик. Тогда слова "впервые в мире" в части приоритета космических достижений в значительной степени относились к СССР. Теперь уже американцы не стесняются радостно рассказывать в СМИ, что они выиграли "холодную войну" против Советов, главной задачей которой являлся развал Советского Союза. В принципе, такие большие государственные образования, как Европейский Союз и Советский Союз, в общих чертах и решаемых общих целях для всех стран (республик), входящих в состав этих образований, весьма похожи друг на друга. Есть и серьезные отличия, главным образом в предоставлении большей самостоятельности странам, входящих в ЕС, и в обязательной ротации в руководящем составе ЕС. Не разваливать следовало СССР, а глубоко реформировать при наличии толковых руководителей, а их тогда и не было во власти в СССР. Но это другая тема. С развалом СССР остались в прошлом былые победы в космосе. Пока. Ясно всем одно, что голубая мечта США осуществилась, и теперь только они являются единственной сверхдержавой, диктующей всему миру свои правила игры. Пока первыми, ибо свято место пусто не бывает - Китай, как по мне, на подходе к достижениям США в главном - в экономике, скорее даже ставший одной ногой вровень с США. Однако человеческая память остается неизгладимой. Человечество всегда будет помнить, что ранним апрельским утром 1961 года русский старший лейтенант, в одночасье ставший майором, Юрий Гагарин именно в СССР был запущен в космос.

Рождение первого пилотируемого космического корабля

Блестящий организатор от науки, гениальный главный конструктор ракетно-космических систем Сергей Павлович Королев, обладал изумительным даром увидеть в другом человеке "искру Божию". Такой искрой обладал Михаил Тихонравов. Это именно он, Тихонравов, был энтузиастом полета человека в космос. Но он не обладал и сотой долей тех бойцовских качеств, которые были присущи С. Королеву, и его тихонравовская идея о полете человека в космос, к сожалению, дальше высказываний и расчетов не вышла из замкнутого круга единомышленников. Пуском первого в мире ИСЗ 4 октября 1957 года человечеству была открыта дорога в космос. И сделал это Королев на основе теоретических разработок Тихонравова о возможности запуска первого в мире ИСЗ. Человек всегда устремлялся мыслями за пределы Земли, мечтая о полетах в космос. Но всегда находился человек, который мечту превращал в действительность. Таким человеком был в Советском Союзе С. Королев. Он просит Тихонравова написать короткую по содержанию служебную записку, в которой обосновывалась техническая возможность полета человека в космос. На этой записке Королев чуть позже сделает приписку, в которой он поддерживает идею начальника одного из отделов ОКБ-1 М. Тихонравова о возможности полета человека в космос и убедительно выскажется, что в СССР имеются все технические и организационные возможности, чтобы первыми в мире запустить человека в космос. К тому же Королев имел большой опыт общения с вождями, начиная от общения с Иосифа Сталина. Именно поэтому он направляет записку в административный отдел ЦК КПСС, зная, что его письменное обращение не оставят без внимания, внимательно изучат и, если предложение заслуживает внимания первого лица государства, то оно немедленно попадет к нему. Этот его неординарный ход оказался целиком оправданным. Записка в считанные дни оказалась на столе у Н. Хрущева, этого выдающегося политика 20 века. Теперь Королеву был обеспечен зеленый свет, его авторитет создателя первых боевых баллистических ракет, первой в мире межконтинентальной ракеты и творца первого в мире ИСЗ укрепился еще больше. Хрущев увидел в нем не просто главного конструктора ракетно-космических систем, нет. В его глазах это был верный соратник, политический деятель, не боящийся рисковать своей карьерой, но всегда добивающийся успехов для своей страны. Это поняли и все другие, которые не мешали Королеву, зная, что за спиной у него всесильный Хрущев.
Королев мастерски умел ставить задачи: четко, со сжатыми до предела сроками выполнения и установлением персональной ответственности и контроля. С учетом сжатых сроков решили использовать в космических кораблях проверенную годами аппаратуру, например, систему жизнеобеспечения, почти аналогичную используемой на советских подводных лодках, модернизировав ее для пилотируемого космического корабля. Авиация дала принцип построения упругих, в виде парашюта, систем приземления с учетом уже имеющегося опыта. А вопрос с приземлением космического аппарата и космонавта стоял очень остро. Главным был вопрос, как организовать приземление космонавта - раздельно или вместе с кораблем, с учетом массы парашютных систем, которая доходила по весовым характеристикам до 8% от массы спускаемого корабля. И это без учета массы основного и запасного парашютов. Создание парашютно-реактивной системы мягкого приземления спускаемого аппарата с космонавтами, находящимися в нем, требовало большого количества времени, а его не было.
Американцы дышали в затылок, продвигая техническими средствами вперед идею полета человека в космос. Но и у США были свои большие проблемы, например, с ракетоносителем, который был маломощным, и эта космическая хромота у американцев еще долго давала себя знать, сдерживая их поступательное движение вперед. США были вынуждены идти на подготовку баллистического пуска для своего астронавта, который в самом космосе мог бы находиться только считанные минуты. В тот период времени осилить запуск астронавта на круговую орбиту вокруг Земли из-за маломощности ракетных двигателей США так и не смогли.

Объект "ОД-2", как пилотируемый космический корабль

Очевидно, в жизни каждой страны, каким бы не был ее общественно-политический строй, есть одна особенность: существование технократической элиты, живущей по своим правилам и законам внутри государства. Зачастую эта элита самостоятельно решала задачи развития в отдельных областях человеческих знаний, не дожидаясь ничьих указаний сверху. В, частности, такой и была элита в ракетной отрасли СССР, вскоре ставшей и ракетно-космической. Первый пилотируемый спутник был создан в ОКБ-1 Сергея Королева без всяких понуканий сверху. До запуска первого спутника в 1957 году в ОКБ-1, более известным среди сверхсекретных объектов науки и промышленности СССР, как "почтовый ящик "651", в 9-ом отделе, который тогда возглавлял Михаил Тихонравов, был разработан проект пилотируемого космического корабля или, как говорили тогда в целях соблюдения секретности, "объект ОД-2". В июне 1958 года главный конструктор ОКБ-1 С. Королев одобрил полученные результаты разработки, а далее космический сюжет начал лихо раскручиваться. Уже 15 сентября 1958 года Королев уже утверждает отчет, а 16 сентября направляет на имя председателя Госкомитета по оборонной технике (тогда вместо министерств Н. Хрущев ввел Госкомитеты) Сергею Рудневу предложение о создании беспилотного спутника-разведчика и пилотируемого корабля-спутника.
Оба корабля практически идентичны, но у спутника-разведчика вместо человека на борту будет размещаться оптико-электронная система разведки. Королев в присущей ему рисковой манере, не дожидаясь одобрения этого предложения, отдает распоряжение по ОКБ-1 приступить к разработке конструкторской документации и выдаче технических заданий на отдельные агрегаты и системы предприятиям-смежникам. Спустя полгода после этих событий, С. Рудневу ничего не оставалось делать, кроме как привлечь Королева к подготовке проекта секретного постановления ЦК КПСС и Совмина за № 569-264 от 22 мая 1959 года о создании экспериментального корабля-спутника, который создал бы предпосылки для создания спутника-разведчика, "... а также спутника, предназначенного для полета человека". Эти шесть слов приоткрыли дорогу человеку в космос. Прозаически они означали только одно: государство открыло по теме пилотируемого космического корабля "Восток" финансирование. На этом примере, а он далеко не единичен, хорошо видно, как технократическая элита буквально проламывала дорогу в космос при помощи инициативы, идущей снизу, не дожидаясь пока вожди дойдут до этого своим умом и примут правильное политическое решение. 26 апреля 1960 года Королев утвердил эскизный проект "Востока". А к этому времени упрощенный корабль-спутник "Восток" уже существовал в металле и был готов к электрическим испытаниям!
Королев тогда рискнул и распорядился об изготовлении упрощенного беспилотного корабля, не дожидаясь полной готовности эскизного проекта и выхода в свет соответствующего постановления ЦК КПСС и Совмина СССР. Логика наступления событий по путевке в космос космическому кораблю для всех руководителей была понятной - если есть корабль, готовый к полету, то его следует запускать в космос. 4 июня 1960 года выходит Постановление Совмина и ЦК КПСС за № 587-238 "О плане освоения космического пространства на 1960 и первую половину 1961 гг.". Постановление жестко определяло начало пуска беспилотных космических кораблей на май 1960 года. Это были два корабля 1КП (корабль простейший) без систем жизнеобеспечения и терморегулирования. До августа 1960 года следовало запустить в космос три корабля для отработки их служебных систем и разведывательной аппаратуры. Кроме того, план предусматривал в период сентября–декабря 1960 года запустить два полноценных беспилотных корабля, получивших заводской индекс "3КА" для отработки системы жизнеобеспечения. Но в жизни, как это бывает практически всегда, поменялись не только количество кораблей, но и сроки. А С. Королев торопится ковать космическое железо, пока никто из "власть имущих" не передумал о запуске спутников.
Советы приняли раздельную посадку корабля и космонавтов, которые на высоте примерно 7000 м от поверхности Земли катапультировались из корабля и спускались бы на землю на собственном парашюте. Решили спускать на последнем этапе приземления спускаемый аппарат и космонавта раздельно потому, что боялись сильного удара спускаемого аппарата вместе с космонавтом о Землю. Предстояло также решить задачу аварийного спасения космонавта. Приняли за основу способ, когда космонавт катапультируется-выстреливается в кресле пилота из корабля во время аварии при полете ракетоносителя в атмосфере до 44-ой секунды полета, что частично решало задачу аварийного спасения космонавта на начальном участке активной фазы полета при работающих ракетных двигателях ракетоносителя. А после 44-ой секунды полета ракеты, при возникновении аварийной ситуации, требующей приземления космонавта, это осуществлялось по штатной схеме, т. к. высота полета ракеты от Земли уже составляла более 7000 м. Если авария ракеты возникла бы на старте, например, отклоняясь от вертикали более чем на 12 градусов (начало ее падения), то предусмотрели аварийное катапультирование космонавта из корабля на металлическую сетку, натянутую над частью стартово-пускового устройства - над его огневым проемом, на которую и падал бы космонавт, спасая себе жизнь.
Мы очень сомневались, что выброшенный пороховым зарядом катапульты из спускаемого аппарата космического корабля космонавт с высоты примерно, более 25 м (это - с учетом высоты натянутой сетки), останется в живых. Напомню, что напротив люка корабля было выполнено отверстие в носовом обтекателе, чтобы через него мог катапультироваться в кресле в аварийных ситуациях космонавт. Обтекатель накатывался на космический корабль горизонтально во время проведения операции сборки корабля с последним блоком ракеты для того, чтобы скоростной напор воздуха при старте ракеты не повредил бы выступающие и незащищенные части космического корабля при прохождении им плотных слоев атмосферы. Через это отверстие первым вылетал отстреливаемый люк корабля, а затем и кресло, с сидящим в нем космонавтом. Речи о нахождении в непосредственной близости от места старта реанимационной машины вообще не шло - ее не было в то время на полигоне в наличии, а была обыкновенная санитарная машина-таблетка, стоявшая рядом со стартом. Создание кораблей для проведения серии испытаний беспилотных кораблей в одном из цехов завода Экспериментального машиностроения ОКБ-1 шло полным ходом. В этом знаменитом цехе, на участке, который носил название "тарзанника", на столах был разложен приборный состав космического корабля, которые соединяли между собой в общую электрическую схему корабля электрическими кабелями. Они и висели густой сетью на небольшой высоте над приборами, создавая эффект джунглей, что в свою очередь, ассоциировалось у заводских испытателей со знаменитым кинофильмом тех лет - "Тарзан", что и дало название участку цеха. Мне повезло, что я мог видеть его, когда находился в ОКБ-1 на обучении в 1959–1960 гг. К весне 1960 года первый корабль-спутник (именно так они назывались во всех документах и СМИ) стал реальностью, что и стало основанием для принятия решения о проведении летно-конструкторских испытаний серии беспилотных кораблей на второй и первой площадках полигона Тюра-Там.
Еще месяц ушел у заводских испытателей и сборщиков, чтобы "собрать" (если хотите, то укомплектовать приборами, узлами и агрегатами) первый беспилотный летный корабль для отправки на техническую позицию площадки № 2 полигона Тюра-Там. Конструкторам и испытателям очень важно было при первом пуске проверить работу всех систем корабля и убедиться в надежности работы систем ракетоносителя "Р-7" и стартово-пускового устройства. Поэтому решили, что первый корабль-спутник уйдет в космос без теплозащитного покрытия - асботекстолита. Крайне важно было проверить работу системы ориентации корабля, особенно момент построения ориентации для проведения импульса торможения, с тем, чтобы корабль смог сойти с орбиты, войти в плотные слои атмосферы и приземлиться.
Результаты работы всех систем корабля в полете передавались на Землю по радиотелеметрическим системам. Они и давали возможность реальной оценки полета корабля в целом, что позволяло вносить изменения в работу той или иной системы. На корабле использовалась инфракрасная система ориентации, датчики которой четко показывал границу между "холодным" космосом и "теплой" Землей. Солнечная система ориентации использовалась в качестве резервной системы. Первый запуск беспилотного корабля состоялся 15 мая 1960 года.
Четверо суток бортовая радиотелеметрическая система корабля исправно снабжала сведениями Землю о работе систем корабля. К исходу 4-х суток полета оперативная группа руководства полетом, расположенная на полигоне Тюра-Там, шифровкой доводит до центральной, московской оперативной группы, что датчик инфракрасной системы вышел из строя, и есть необходимость с помощью радиотелеметрии путем проведения дополнительного анализа убедиться в работоспособности системы инфракрасной ориентации. Группа ведущих специалистов по системе ориентации, совместно с начальником сектора проектирования космических кораблей Константином Феоктистовым, пришла к выводу, что датчик исправен. Предпосылок к неправильному ориентированию корабля перед спуском, следовательно, не было. Принимается решение идти на спуск на основной, инфракрасной системе ориентации. А, как оказалось на самом деле, датчик был неисправен и анализ его работоспособности был выполнен неверно. По программной радиолинии прошла на борт корабля команда на ориентирование корабля. Система ориентации приняла команду, но ориентирование было выполнено произвольно из-за неисправности датчика.
После проведенной ориентации и последующего торможения корабль в плотные слои атмосферы не вошел, а перешел с орбиты с апогеем, как максимальной высоты полета корабля 350 км на орбиту с апогеем 690 км. Вместо торможения корабля произошел его разгон. Это была серьезная неудача. Все испытатели на полигоне и представители промышленности ждали самых серьезных неприятностей. Увольнение и строгий выговор, как минимум, которые в среде сотрудников С. Королева считали явлением нормальным, ожидали виновников этого происшествия в космосе. А Королев неожиданно для всех приходит в хорошее расположение духа - в этом неожиданно получившемся маневре на орбите, он увидел богатейшую возможность маневрирования кораблей в космосе. Но это вовсе не значило, что всем виновным и невиновным этот эпизод пройдет даром. Королев устроил своим сотрудникам такой разнос, что они его запомнили надолго. Считалось в ОКБ-1 почетным носить выговор Королева, как орден на груди. С. Королев еще раз вернулся к им, установленным и очень жестким правилам испытателей, среди которых было главным одно: всегда говорить правду о сделанных ошибках. Разумеется, выговор, как минимум, был обеспечен, но провинившийся оставался уважаемым и честным специалистом в глазах Королева. Этот корабль-спутник, перешедший на более высокую орбиту, будет еще долго летать в космосе.
А на второй испытательной площадке, в ее жилой зоне, шла подготовка коммюнике, которое лично сочиняют М. Келдыш и С. Королев. Председатель Государственной Комиссии по пуску беспилотных кораблей главный маршал артиллерии Митрофан Неделин сидит рядом и в спор по части включения тех или иных фраз в коммюнике, в основном, не вмешивается. Приняли общее решение: в коммюнике вместо названия корабля "1КП" употребить слова "космический корабль". В этом сообщении впервые упоминались и слова "о подготовке к полету человека в космическое пространство". Не обошлось и здесь без большой политики. Дело в том, что Н. Хрущев в это время был в Париже. В коммюнике сочли нужным внести данные баллистических расчетов: " В 7 часов 38 минут по московскому времени корабль-спутник будет над Парижем..." А чтобы США не зазнавались и чувствовали нашу мощь и возможность русских быстро оказаться над Америкой, далее сообщили "... В 10 часов 36 минут корабль-спутник пройдет над Нью-Йорком". Сообщение специально задержали, дав Никите Хрущеву возможность выспаться для того, чтобы он мог лично услышать это сообщение ТАСС и поделиться радостной вестью с друзьями-противниками. Что он не преминул несколько позже обыграть, как выдающийся политик своего времени. На ракетно-космическом жаргоне это прозвучало бы так: "Закатить арбуз... куда надо" ... В этом космическом полете беспилотного корабля было больше позитивных моментов, чем общей неудачи. Второй корабль-спутник готовился к полету вместе с собаками на борту. "Собачьи" пуски носили длительный характер, начиная с лета 1960 года, и они закончатся только 25 марта 1961 года перед самым первым полетом человека в космос - Юрия Гагарина. На московских улицах сотрудники Института военного научно- исследовательского института авиационной медицины, во главе которого был полковник медицинской службы Олег Газенко, отлавливали шустрых, небольшого роста собак-дворняжек. Выжить в условиях бурной уличной жизни в огромном городе могли только выдающиеся особи, как нельзя лучше подходившие к полетам в космос. Собаки Лисичка и Чайка были первыми собаками, которые должны были совершить длительный космический полет. К Лисичке очень привязался С. Королев, хотя это не приветствовалось в Институте. Но кто бы из сотрудников Института осмелился сделать замечание самому Королеву? Никто. Перед снаряжением Лисички в полет он взял собаку на руки, погладил и сказал, обращаясь к любимице: "Я очень хочу, чтобы ты вернулась", и передал ее на руки сотруднице Института авиационной медицины. Чайка и Лисичка в космос не попали - ракета с кораблем поднялась на небольшую высоту, и упала на Землю неподалеку от места старта из-за того, что пакет ракетных блоков, составляющих ракету Р-7, развалился на 23-ой секунде полета из-за возникшей аварии одного из четырех боковых блоков.
К счастью, разлетевшиеся по всей степи ракетные блоки никому вреда не причинили во время их взрыва при соударении с Землей, но сильно напугали многих. Этот полет не был освещен в СМИ, когда 28 июля 1960 года случилась эта авария. Но нет, как говорится, худа без добра. Эта авария заострила внимание конструкторов на совершенствование средств спасения будущих космонавтов уже на первых секундах полета. Программа полетов беспилотных кораблей с собаками на борту продолжалась.
Готовился к полету следующий корабль - 1К № 3. Этот полет имел свои особенности. Проводимые в ходе полета медико-биологические исследования учитывали особенности жизнедеятельности животных в условиях космического полета и действия космической радиации на животных и растительные организмы, а также в программу полета входило проведение исследований систем регенерации отходов, питания, водоснабжения. Кроме собак Стрелки и Белки, на борту предполагалось наличие крыс, мышей белого и черного цветов. Собаки помещались в герметичной капсуле катапультируемого контейнера, которая оснащалась системой жизнеобеспечения. Не забыли и любовь Хрущева к кукурузе, разместив семена различных ее сортов в кабине корабля. Корабль был начинен под "завязку" исследовательской аппаратурой для проведения фундаментальных исследований. Не зря так тщательно опекал собак один из начальников отдела Института авиационной медицины полковник медицинской службы Владимир Яздовский. Пуск корабля был удачным во всех отношениях. Ночью, когда космический корабль пролетал над полигоном Тюра-Там, состоялась космическая встреча, правда, на разных высотах полета, русского корабля 1К № 3 с американским спутником пассивной космической связи "Эхо-1", который отражал радиосигналы и заодно отражал солнечный свет. Орбиты у них были разные, к тому же американский спутник имел высокую круговую орбиту в апогее, равной 1500 км. На станции космического телевидения полигона Тюра-Там было хорошо видно, что Белка и Стрелка залаяли в момент встречи двух спутников, что было, конечно же, случайным совпадением.
Сажали этот корабль не при помощи инфракрасной системы ориентации, датчик которой отказал точно так же, как и при первом полете беспилотного корабля-спутника, а на резервной, солнечной системе ориентации. Солнечная система ориентации удержала ориентацию на Солнце, и корабль с собаками впервые в мире доставил их на Землю целыми и невредимыми в районе г. Орска. Это был выдающийся этапный полет в космонавтике, когда из космоса впервые возвратились на Землю живые существа. Это было настолько важное событие, что С. Королев, несмотря на свою огромную занятость, лично прилетел на место посадки этого корабля.
Жаль, что в истории космонавтики он неоправданно поблек на фоне полета первого человека в космос Юрия Гагарина 12 апреля 1961 года. Именно тогда, 19 августа 1960 года, впервые в мире после космического орбитального полета на Землю вернулись здоровыми и живыми собаки. Удачный запуск третьего беспилотного корабля-спутника необходимо было закрепить последующими пусками кораблей, с тем, чтобы безаварийный полет беспилотного корабля-спутника 19 августа 1960 года считался бы доказанным. Это железное правило было и есть основой при испытании новых пилотируемых транспортных кораблей и поныне.
Поэтому 1 декабря 1960 года с 1-ой стартовой площадки полигона Тюра-Там стартовал очередной собачий экипаж с Пчелкой и Чернушкой. ТАСС сообщил об этом пуске на весь мир, а телевидение дало возможность всем убедиться в отличном аппетите космических дворняжек. Но уже 2 декабря 1960 года ТАСС делает второе заявление, в котором сообщается, что в целом все хорошо, но вот снижение корабля-спутника пошло-де по нерасчетной траектории, и корабль-спутник прекратил свое существование. ТАСС не исказил сложившуюся ситуацию, все было верно, но не было объяснения причин такого снижения и прекращения существования спутника. Впрочем, коммюнике дает основные события, не занимаясь подробной их расшифровкой.
Наши советские корреспонденты, хорошо выученные соответствующими службами, лишних вопросов тогда не задавали, довольствуясь официальными сообщениями. Но иностранным корреспондентам ведь надо было рассказывать и обязательно при этом давать какие-то детали полета, если на весь мир прозвучало сообщение ТАСС. Тем и хороши были в свое время определенные специальные службы, что они и здесь нашли выход, когда поручили рассказать об этом событии сотрудникам Института космических исследований, но которые о подробностях полета абсолютно ничего не знали! Спецслужбы учли присущее ряду конкретных научных сотрудников Института космических исследований желание показаться очень информированными людьми. Вот такими специалистами и были сделаны объяснения по поводу нерасчетной траектории спуска - барон Мюнхгаузен в этот день просто отдыхал. Иностранные журналисты проглотили это несъедобное блюдо, ибо они не могли выглядеть недостаточно информированными людьми в глазах своего редакционного начальства. Так эта правдоподобная чушь попала в СМИ. А ситуация была следующей. Для спуска корабля с орбиты было проведена его ориентация. Система стабилизации корабля работала с ошибками, в результате чего и ориентация корабля была выполнена с ошибкой, что и вызвало меньший, чем это было необходимо, по величине результирующий импульс торможения. Действительно, корабль вошел в плотные слои атмосферы, но под нерасчетным, более меньшим углом, чем это требовалось. Траектория спуска стала более пологой, по времени процесс спуска стал большим, чем это было заложено в соответствующую систему корабля для контроля времени спуска и уничтожения корабля, т.к. появлялась в этом случае реальная возможность посадки корабля на чужую территорию при пролете своей территории. А это означало, что свои секреты СССР не сохранил бы. Для подобных случаев была предусмотрена система аварийного подрыва объекта (так называли корабль в целях соблюдения секретности), как в СССР, так и США. Часы, при помощи которых отслеживалось время входа корабля в плотные слои атмосферы и прохождении им их в строго отведенное время, не выдали сигнал разрыва цепи взрыва корабля, т.к. норма времени движения корабля в плотных слоях атмосферы была превышена. Цепь взрыва корабля в этом случае не была разорвана, и взрыв произошел по истечении установленного времени. Корабль взрывом нескольких килограмов тротила разнесло на мелкие фрагменты в атмосфере. Такая практика установки системы аварийного подрыва космического аппарата (беспилотного корабля) характерна и для США, как, впрочем, и для других стран.
1960 год был годом високосным. Королев торопил время, чтобы он быстрее прошел, но заканчивать год неудачей было не в его правилах. Принимается решение: до конца 1960 года запустить очередной беспилотный корабль этой серии. 22 декабря 1960 года собаки Шутка и Комета стартуют в космос. Две ступени ракетоносителя отработали без замечаний, но третья ступень включилась и затем преждевременно выключилась из-за отказа двигателя. Произошел элементарный недобор скорости, корабль, как и было в этом случае положено, отделился от последнего ракетного блока. Произошла аварийная посадка корабля на территории Якутии, неподалеку от города Тура. Королев настоял на поисках корабля, чем, как оказалось впоследствии, способствовал спасению жизни собакам. Оказывается, что при аварийном приземлении корабля штатно не сработала катапульта, выбрасывающая собак из корабля с последующим введением парашютной системы перед приземлением собак, и капсула с собаками осталась в корабле. А катапульта и не могла "сработать" из-за того, что в корабле не отстрелился из-за отказа пиропатронов люк корабля. Этот люк, оставшийся на своем посадочном месте в корабле и спас собак от лютого, 40-градусного сибирского мороза.
Для закаленных собак несколько дней провести в корабле в относительном холоде было достаточно легко. А сам корабль сотрудники ОКБ-1, посланные на его поиск, нашли по оранжевому шелку парашюта на фоне белого снега. Именно на этом огромном по площади парашюте и спустился корабль из космоса. Открыли люк, изъяли собак из корабля, завернули в полушубок и отправили в Москву на самолете, как самый драгоценный груз. Королев почернел в эти дни, неудача за неудачей преследовали его. Но он был закаленным бойцом и умел терпеть. У Королева остались в запасе два месяца, два ракетоносителя и два космических корабля-спутника, два антропологических манекена, усеянные датчиками, две собаки для подготовки и пуска их в космос. Впрочем, манекены, как и собаки, имелись в запасе в достаточном количестве.
Пуск антропологического манекена, одетого в голубой комбинезон, который тут же получил имя собственное "Иван Иванович", которому составила компанию собака Чернушка, состоялся 9 марта 1961 года и он был удачным. Через один виток корабль был посажен в районе г. Куйбышева (Самары). Королев был обрадован этим удачным пуском, и огромный камень неудач упал с его души. Нет, он не улыбался еще, но черты лица разгладились, и все военные испытатели и представители промышленности, до последнего солдата отдельной инженерно-испытательной части на второй площадке вздохнули с облегчением. Королев теперь должен был внушить всем его окружающим уверенность, в том числе и космонавтам, в удачной и надежной работе, как ракетоносителя, так и космического корабля. Тогда, после пятого неудачного запуска, космонавты пришли к С. Королеву и высказали ему мнение, что они не потеряли веру в него и его космические корабли. Королев запомнил это.
А летчики, которые уже в уме примерили на себя предполагаемую мировую славу и обеспеченную будущую счастливую жизнь, тогда ясно поняли, что программа пилотируемых полетов могла быть закрытой, если последующие пуски были бы аварийными. А страна была большой, и авиационные полки стояли в ней от Кушки до Магадана. Но счастье не отворачивается от терпеливых людей. Королев принимает решение: космонавтов доставить на полигон Тюра-Там несколькими самолетами "Ил-14" в составе первой ударной "шестерки" - Григория Нелюбова, Андрияна Николаева, Павла Поповича, Германа Титова, Юрия Гагарина, Валерия Быковского и показать им техническую и стартовую позицию, пуск "вживую" ракетно-космической системы, намеченный на конец марта 1961 года. Пусть сами космонавты убедятся в надежности ракетно-космической техники и мастерстве боевого расчета подготовки и пуска. Я их тогда впервые увидел, стоящих перед контрольно-пропускным пунктом на входе на техническую позицию второй площадки полигона Тюра-Там и ожидавших окончания оформления пропусков. Знали ли мы, кто это стоял? Знали. Но хорошо воспитанные и уже знавшие и себе цену, мы проходили мимо будущих космонавтов в монтажно-испытательный корпус, внешне не проявляя любопытства. Увиденное на полигоне потрясло воображение космонавтов. Но больше всего потряс космонавтов пуск ракетоносителя, который они увидели "вживую" впервые в своей жизни со смотровой веранды первого измерительного пункта. Не более 1 км разделяло их от стартовой позиции. При пуске ракеты Р-7А воздух рвался в клочья от работы мощных ракетных двигателей, внутри человеческого организма все дрожало, вибрировало и непроизвольно хотелось пригнуться. И еще они поняли, что на ракете во время ее полета на активном участке, они вовсе не летчики-космонавты. Нет, они были, скорее всего, пассажирами, не имеющими возможности вмешаться в управление ее полетом. Они так и сохранят навсегда это ощущение беспомощности пассажира, и они не любили этот участок полета, как не любили, мягко говоря, центрифугу и парашютные прыжки. Но они и увидели, что эта чрезвычайно сложная техника подчиняется человеку, что полет в космос для них лично стал реальностью. Дорога в космос и к славе для будущих космонавтов была открыта. Кто первый из них полетит в космос? А хотели все быть первыми в космосе из этой знаменитой первой шестерки: Григорий Нелюбов, Валерий Быковский, Павел Попович, Герман Титов, Юрий Гагарин, разве что, кроме Андрияна Николаева. Он искренне тогда заявил, что он не хочет быть первым космонавтом в мире. Первым, на его взгляд, должен быть космонавт, русский по национальности. И это будет справедливо. Впереди их ждал космос, слава и горечь потери друзей. Но это у них будет только потом. Но Королев не был бы им, если бы он не занимался в этот период доводкой до "ума" боевой межконтинентальной ракеты с заводским индексом 8К75 или Р-9 в открытой печати. Но при этом он значительно отставал по срокам от генерального конструктора ОКБ-586 Михаила Янгеля, уже начавшего летно-конструкторские испытания такой же боевой межконтинентальной ракеты по классу 8К64 (Р-16), как и ракета С. Королева 8К75 (Р-9), в 1960 году на полигоне Тюра-Там. Королев не был бы им, если бы он не сделал очередной неординарный ход, предвидя возможное отставание от М. Янгеля, чтобы сравняться по темпу испытаний своей ракеты с ракетой Михаила Янгеля. Королев в конце августа 1959 года делает предложение Главкому Ракетных Войск Стратегического назначения Митрофану Неделину, что он, Королев, берет на себя обязанность подготовки костяка боевого расчета боевой межконтинентальной баллистической ракеты "Р-9". На что Неделин ответил Королеву: "На здоровье, Сергей Павлович, кто бы спорил, но деньги на командировки и все другие расходы ты берешь на себя". Королев был согласен и на большие расходы и организационные трудности, чтобы только догнать М. Янгеля. Ему удалось в течение года обучить костяк боевого расчета по подготовке и пуску "Р-9" и завершить гораздо раньше, чем планировалось, окончание ее заводских испытаний. А тогда, перед первым пуском человека в космос Королев идет ва-банк. Он принимает решение не откладывать подготовку к старту "девятки", намеченной им на начало апреля 1961 года. Тогда же, но всего несколькими днями позже, по его прикидкам, должен был состояться пуск первого в мире советского космонавта в космическое пространство.
Существует версия, что первый пуск человека в космос должен был состояться еще 5 ноября 1960 года. Космонавты были к этому сроку уже подготовлены к полету в космос. Дело оставалось за техникой и политическим решением. Лишь благодаря твердости характера и гражданского мужества М. Келдыша, не давшего согласия на пуск человека в космос уже 5 ноября 1960 года, но без проведения и получения положительных результатов пусков серии беспилотных кораблей. С учетом произошедшей 24 октября 1960 года ракетной катастрофы и гибели большого количества испытателей при взрыве на 41-й стартовой позиции полигона Тюра-Там, это решение Келдыша не привело к трагедии и, возможно, спасло жизнь первого в мире человека, полетевшего в космос. Возможно, что им мог быть Ю. Гагарин или кто-то другой из первой ударной шестерки космонавтов, практически закончивших к этому сроку подготовку к полету в космос.
Есть и другая версия, что полет в космос мог состояться не позже декабря 1960 года. Но все же окончательно было принято решение перед первым космическим полетом человека провести серию беспилотных пусков с животными на борту корабля и получить положительные результаты этих беспилотных полетов. Как мне кажется, что более подробно о заключительной серии беспилотных пусков в марте 1961 года космических транспортных кораблей с антропологическими манекенами и собаками, есть смысл рассказать отдельно и более подробно, несмотря на риск как бы повториться в рассказе об основных событиях. Но в этом случае смысловая нагрузка происшедших событий будет выглядеть в виде новых подробностей, знакомых в целом только узкому кругу специалистов и участников тех событий.

"Поехали!"

До того момента, как прозвучало знаменитое гагаринское выражение "Поехали", и начался космический полет первого в мире человека в космосе, прошло менее 2-х лет, когда с полигона Тюра-Там 15 мая 1960 года в космос был запущен первый беспилотный корабль- спутник серии "Восток". Первый шаг в неизвестное всегда самый трудный. А должен был его сделать в космос один из двадцати советских космонавтов, прошедших горнило отбора по морально-деловым качествам и медицинским показателям. Надо учесть, что эти показатели были неизмеримо строже требований отбора для службы в истребительной авиации. Но ведь критерии отбора в космонавты вырабатывались параллельно с отбором и подготовкой будущих космонавтов. А раз так складывались обстоятельства, то для врачей, проводящих отбор по медицинским показателям, требовалась обыкновенная подстраховка. Отсюда и то обстоятельство, что требования к космонавтам по медицинским показателям были явно завышенными.
Главный конструктор ракетно-космических систем Сергей Павлович Королев, как величайший организатор от науки, пожалуй, лучше всех понимал, что русские и американцы по подготовке полета человека в космос идут рядом друг с другом. Опередить американцев было возможно за счет высочайшей организации дела, собранности и ответственности. Только поэтому Королев вынужденно брал на себя подготовку и решение многих вопросов, которые в другой обстановке мог бы решить кто-то другой. Надо было отобрать и подготовить первых пилотов-космонавтов для полета в космос. И Королев, начиная решать вопрос отбора и подготовки, делает свой неординарный ход, когда напрямую, минуя министра обороны, обращается к Главнокомандующему ВВС маршалу авиации Константину Вершинину, которого просит, не называя конкретной фамилии, назначить заслуженного военного летчика ответственным за подготовку будущих космонавтов.
Константин Вершинин становится, таким образом, вторым лицом после Королева, реально влияющим на развитие космических пилотируемых программ в СССР. Вершинин назначает своим помощником по космонавтике одного из первых героев СССР - генерала-майора ВВС Николая Каманина, спасавшего в числе других летчиков членов полярной экспедиции Папанина на "Челюскине". А это означает для Каманина реальную власть, повышение своего личного статуса и много еще чего другого. Теперь на первых порах у "СП" (от первых букв имени и отчества Королева), как его называли между собой все, кто имел отношение к космосу, появились два союзника из числа военных, которые получили властные полномочия благодаря С. Королеву. Вторым лицом в ВВС стал Николай Каманин, который будет осуществлять по линии Министерства обороны СССР отбор и подготовку космонавтов, контроль прохождения заказа на изготовление пилотируемых космических кораблей. Именно Министерство обороны, на чьем балансе находилась вся испытательная инфраструктура в виде испытательной базы на полигоне Тюра-Там, командно-измерительные комплексы и многое другое, будет теперь выступать заодно с "СП" по вопросам пилотируемой космонавтики. Учтем, что всегда руководство СССР старалось учитывать мнение Министерства обороны при финансировании новых разработок.
Такую поддержку при жизни оказывал Королеву Главный маршал артиллерии Митрофан Неделин, назначенный в декабре 1959 года Главнокомандующим Ракетными Войсками Стратегического назначения. Теперь у "Короля", так его любя называли сотрудники и военные испытатели, почти нет препятствий к полету человека в космос. Но нет и надлежащего финансирования. Для этого было необходимо постановление Правительства и ЦК КПСС. Помогли Королеву, как всегда тогда было, сами американцы, которые проводили серию летно-конструкторских испытаний своих разведывательных спутников детальной и обзорной фоторазведки "Дискаверер", до чего у Советов руки тогда просто не дошли. СССР в области космического приоритета не мог быть на втором месте, и без космической разведки принимать взвешенные политические решения стало делом невозможным. Тот же корабль "Восток", в спускаемом аппарате которого вместо кресла пилота и ряда других систем, устанавливались длиннофокусные фотоаппараты и другая аппаратура, мог быть использован в этом случае в качестве космического корабля-разведчика.
По указанию Главкома ВВС К. Вершинина, из 4631 летчика-истребителя было отобрано по личным делам и путем собеседования всего 250 человек, которые и были направлены в Сокольнический госпиталь ВВС г. Москвы для прохождения медицинской комиссии на предмет годности к полетам в космос. Длительность прохождения комиссии составляла чуть более полутора месяца. Кроме общеизвестных анализов и проверок у врачей-специалистов, начались проверки кандидатов в космонавты по состоянию здоровья реакции организма на переносимость полной тишины в сурдокамерах при отсутствии информации со стороны, т.е. при наступлении сенсорного голода. Павел Попович, попав в сурдокамеру, все 10 суток нахождения в ней, пел украинские песни. Но не все знали столько песен, как П. Попович, и не обладали, очевидно, слухом. Во всяком случае, на песни их не тянуло.
А после сурдокамеры у летчиков-истребителей, как кандидатов в космонавты, начались повторные анализы и осмотры врачей, прохождение различных тестов - одно кресло Барани чего стоило космонавтам. Разве что только Павел Попович получал удовольствие от того обстоятельства, что врач Иван Брянов так и не смог "укачать" в нем будущего космонавта. Центрифуга приносила кандидатам в космонавты невыносимые страдания и болевые ощущения. Уже при 8-кратных перегрузках, когда вес тела увеличивается примерно в восемь раз, трудно, было даже пошевелить мизинцем, дышать также было практически невозможно, кровь не доставляла важнейшим органам кислород, и, как результат, терялось сознание. Космонавтов специально учили приемам дыхания при таких перегрузках, а они ведь доходили до 12 "g"!
В мире, пожалуй, существует только одно живое существо, способное получать кислород для дыхания путем втягивания и вытягивания задних лап при таких перегрузках - это черепахи. Кровеносные сосуды, расположенные в основании хвоста, способствуют при таком движении лап усилению тока крови. Недаром черепах запускали на космическом беспилотном корабле "7К-Л-1" при облете Луны. Целью этих испытаний являлась проверка переносимости черепахами огромных перегрузок при входе в плотные слои атмосферы со второй космической скоростью, равной 11,2 км/сек. Черепахи легко перенесли такие нагрузки, и здоровье их не пострадало. Но то ведь черепахи, а не люди.
Если после конкурса при отборе кандидатов в космонавты набралось всего 250 летчиков, то медицинскую комиссию сумели пройти 29 человек, а мандатную комиссию - 20 человек. В первый отряд космонавтов были зачислены летчики и штурманы - Иван Аникеев, Павел Беляев, Валентин Бондаренко, Валерий Быковский, Валентин Варламов, Борис Волынов, Юрий Гагарин, Виктор Горбатко, Дмитрий Заикин, Анатолий Карташов, Владимир Комаров, Алексей Леонов, Григорий Нелюбов, Андриян Николаев, Павел Попович, Марс Рафиков, Герман Титов, Валентин Филатьев, Евгений Хрунов, Георгий Шонин. Время прошло быстро. Теперь из первого отряда космонавтов их всего осталось лишь пять - Валерий Быковский, Борис Волынов, Виктор Горбатко, Алексей Леонов, Евгений Хрунов. И дай им Бог сил и приличного здоровья.
Судьба почти половины первых космонавтов уже в первые годы существования отряда космонавтов не сложилась так, как им этого хотелось. Семь летчиков и один штурман так и не станут космонавтами и их отчислят из отряда - кого по болезни, кого-то по недисциплинированности в назидание всем остальным. Об отчисленных из отряда космонавтов майорах Иване Аникееве, Валентине Филатьеве и, косвенного виновника этого отчисления Григория Нелюбова, задержанных начальником военного патруля во время празднования дня рождения Нелюбова буквально из-за пустяка, приказано было не упоминать их фамилий ни в каких-либо документах. Как и было приказано, не упоминать фамилии Марса Рафикова, отчисленного из отряда несколько позже. Прибывшие в строевые летные полки Аникеев, Филатьев и Нелюбов узнают при представлении командирам полков, что они уже не майоры по воинскому званию, а капитаны. Рафиков не внял предостережению командования отряда и личной просьбе Юрия Гагарина, что любить балерину Большого театра, если ты женат, космонавту нельзя. Категоричный отказ Рафикова разорвать связь с балериной кончился для него продолжением службы в летном полку, а затем по состоянию здоровья он перевелся во время боевых действий в Афганистане в мотострелковые войска авиационным наводчиком, где и умер от инфаркта. Никто из отчисленной четверки, кроме Рафикова, вновь не получил очередного воинского звания "майор". Нелюбов, не выдержав внутренней неустроенности, закончил жизнь, бросившись под колеса электропоезда. И только после 1991 года их имена, как космонавтов первого отряда прозвучали в СМИ.
Приблизительно теми же критериями руководствовались и американские специалисты при отборе кандидатов в астронавты. США при всех их демократических институтах в жесткости отбора кандидатов в астронавты не уступали СССР. Пожалуй, при проведении анкетирования, у них были требования жестче, чем у советских бюрократических органов, сочинявших вопросы анкетных данных. Впрочем, только самые лучшие в мире бюрократы могут быть в самой лучшей стране света. Несколько сотен вопросов содержалось в анкете для американских астронавтов! Попробуйте для начала сочините их сами хотя бы около 50 вопросов. Вы сразу поймете, что этим делом может заниматься только неординарный человек. Юрий Гагарин, узнав о количестве вопросов в американских анкетах, молча покрутил пальцем у виска.
В США изначально сузили круг потенциальных кандидатов: только летчики-испытатели могли участвовать в отборе в астронавты. Но только те летчики-испытатели, которые имели налет часов не менее 3000, из которых не менее 1500 часов на реактивных самолетах! Из огромного количества летчиков-испытателей американскими специалистами было отобрано путем собеседования и отбора личных дел, с учетом рекомендаций сенаторов и других влиятельных лиц, всего 508 человек! А этих 508 человек прокрутили в мясорубке медицинской и мандатной комиссии так тщательно и неоднократно, что их осталось всего лишь 7 человек для выполнения полетов в космос по программе "Меркурий". Не слабо работали тогда наши американские коллеги! И у американцев, и у русских кандидатов в космонавты были летчики, добровольно отказавшиеся от будущих полетов в космос. Есть точная цифра "отказчиков" по советским кандидатам в космонавты - 29 человек заявили категорический отказ от прохождения почти 2-месячной медицинской комиссии и были отправлены в авиационные полки для прохождения дальнейшей службы. Они не стали космонавтами, но остались летчиками. Эти отказавшиеся от прохождения медицинской комиссии летчики были недовольны тем обстоятельством, что после прохождения трудных тестов им могли быть нанесены травмы в связи с запредельными нагрузками, и при обнаружении травм или отклонений от идеального состояния здоровья, кандидатов в космонавты списывали с летной службы. Как тогда им было жить дальше?
А врачи в перерывах между испытаниями пытливо заглядывали в глаза и участливо спрашивали: "Как здоровье? На что жалуетесь? Не жмет ли сердечко?" Да если бы и жало, то разве нашелся хотя бы один, кто поверил в искренность врачей? Не зря Юрий Гагарин, Алексей Леонов и Виктор Горбатко подняли бунт на корабле во время проведения бесконечных проверок состояния их здоровья: им не нравилась неизвестность и длительность повторяющихся без конца самых трудных и мучительно переносимых тестов, особенно постепенно повышающиеся нагрузки на центрифуге, которую они люто возненавидели. Летчики не любили как центрифугу, так и врачей, но притворялись, что любят их. Сами врачи по прошествии многих десятков лет признались в этом, в частности, врач Иван Брянов говорит так: "Если бы космонавты во время прохождения комиссии сфокусировали на нас свою нелюбовь за придирчивость, то смерть наша была бы легкой и мгновенной".
Бунт кандидатов в космонавты, как тихо начался, так тихо и закончился, и начальство о нем не узнало. И это было в общих интересах всех. Королев назначил космонавтам своих лучших специалистов в качестве преподавателей и постоянно контролировал ход подготовки космонавтов. Качество и количество занятий его не удовлетворило, ибо он знал, каких больших успехов добились американские астронавты, которые на тот период ушли вперед только за счет применения тренажеров в процессе обучения. СССР в части применения тренажеров для обучения космонавтов очень отставал от США. Если сказать голую правду, то обучать одновременно 20 космонавтов с высокой степенью усвоения ими материала и выработки необходимых практических навыков из-за отсутствия материально-технической базы, в СССР не было возможности.
Вот почему Королев рекомендует Н. Каманину разделить отряд космонавтов на две неравные части: на шесть самых подготовленных и успевающих только на "отлично", и остальных четырнадцать человек, которые успевали на "отлично" и "хорошо". Первая группа летчиков из шести человек получила приказ заниматься по 14 часов в сутки, вторая - имела щадящий режим занятий - всего лишь по 10–12 часов в сутки. Разместили их в Москве, на территории военного аэродрома им. М. Фрунзе, что напротив здания Центрального аэровокзала и рядом с академией им Н. Жуковского по двум причинам. Трудно было найти подходящее здание для размещения будущих космонавтов в непосредственной близости от Военно-воздушной инженерной академии им. Н Жуковского, в аудиториях и лабораториях академии им было удобно заниматься. Да еще при этом удалось бы сохранить подготовку космонавтов в тайне - ведь кругом было много офицеров в летной форме.
А жилье нашли большое, отселив из огромного деревянного барака 200 человек военных строителей. Железная, сделанная на века, кровать и деревянный, прочный табурет, такая же тумбочка - вот и вся мебель. Удобства на улице при любой погоде. Мы точно так же начинали свою жизнь на полигоне Тюра-Там в 1960 году. Стране Советов нужны были ракеты и космические корабли в первую очередь, а люди могли потерпеть, как терпели 42 года до этого, начиная с 1917 года. К 1 января 1960 года первая шестерка была подготовлена к полету в космос весьма неплохо, разве что Москву и своих близких редко видели, дети росли (у кого они были) на глазах у матерей, отцы их практически не видели. Психологи, работающие с космонавтами, были убеждены, что человек не выдержит негативного воздействия агрессивных факторов космоса в виде радиации, невесомости, огромного разброса температур в большом диапазоне - от температуры плюс 120–130 до минус 140–150 по Цельсию в открытом космосе. Причем, в первую очередь, космонавт должен был, по их мнению, сойти с ума, хотя бы потому, что бездонный космос не имел ориентиров - глазу было не за что зацепиться. Должен заметить, что наш, как тогда говорили, советский человек, перенесший невзгоды от многочисленных экспериментов большевиков, был настолько жизнестоек, что сойти с ума он не мог, даже в космосе. Но врачи так и остались верны своим убеждениям и не дали даже устных гарантий тому, что здоровью человека не будет нанесен ущерб ни в полете, ни после него, несмотря на сильнейший нажим на них Королева.
А в первой шестерке космонавтов к лету 1960 года произошли изменения: выбыл из нее киевлянин Анатолий Карташов, который при испытаниях на центрифуге при нагрузках, близких к 12 "g", получил множественные кровоизлияния сосудов спины. Но, он, имея сильный характер, не согнулся, продолжил службу на Дальнем Востоке, а затем и в качестве летчика-испытателя. Позже была служба в центральном аппарате, и закончил ее Карташов полковником ВВС с 1982 года. Умер он в 2006 году, похоронен в г. Киеве. Вторая потеря в отряде произошла после тренировки группы космонавтов на Медвежьих озерах, когда космонавтам разрешили искупаться в озере. Валентин Варламов, прыгнул в воду. При ударе головой о мель, произошли множественные компрессионные повреждения шейных позвонков. Сгоряча Варламов переплыл озеро, добрался домой, думая просто отлежаться. Варламов сумел восстановить свое здоровье и продолжил подготовку в отряде космонавтов. Молодые люди, а летчики в особенности, азартны и всегда готовы посоревноваться в силе и выносливости, особенно тогда, когда спорят между собой "кто самый-самый". На этот раз Варламов и еще один из летчиков решили выяснить, кто самый сильный из них в борьбе на руках. Нелепый перелом, полученный Варламовым в ходе этой борьбы на руках, положил конец его карьере, как космонавта. Он продолжил службу в качестве инструктора при отряде космонавтов после своего выздоровления. В его душе что-то надломилось. Он стал прикладываться к рюмке чаще, чем это следовало делать в обыденной жизни. Варламов трагически погиб дома, случайно ударившись виском о батарею водяного отопления на кухне. Вместо выбывших космонавтов Карташова и Варламова в первую шестерку, сформированную в самые первые дни существования первого отряда космонавтов, вошли Григорий Нелюбов и Валерий Быковский. И американцы понесли первые потери, правда, несколько позже. У американских астронавтов временно, на долгие тринадцать лет, вышел из числа действующих астронавтов Дональд Слейтон, майор ВВС США. У него была обнаружена аритмия сердца, и он не стал тем астронавтом США, который первым бы из американцев совершил орбитальный полет в космос. Но Дональд Слейтон оказался действительно славным и сильным американским парнем, что подтвердилось при подготовке и совместному полету в 1975 году двух космических кораблей - русского "Союза-19" и американского "Аполлона". К этому полету он шел почти долгих 13 лет самоограничения во всем и пунктуального соблюдения режима труда и отдыха. Несомненным лидером первой шестерки и всего отряда советских космонавтов, был Юрий Гагарин. Врожденное чувство такта, живой от природы ум, глубокое усвоение знаний, вместе с умением приобретать друзей, не наживая множества врагов, делали фигуру Гагарина привлекательной и близкой для всех без исключения. Даже сами космонавты, рвавшиеся в космос первыми, в стихийно возникшем разговоре единогласно высказали мнение, что первым в космос должен полететь Гагарин.
Первая ударная шестерка космонавтов закончила подготовку к полету в космос в конце января. А 25 января 1961 года летчики первого отряда космонавтов, успешно сдавшие экзамены на "космического пилота" были назначены на должности космонавтов и получили квалификацию "летчик космонавт ВВС". Комиссия, принимавшая у них экзамены, рекомендовала следующую очередность полетов в космос: Юрий Гагарин, Герман Титов, Григорий Нелюбов, Андриян Николаев, Валерий Быковский и Павел Попович. С этого момента они начали вновь усиленную подготовку для совершения одновиткового полета в космос. Однако, на заводе "Звезда", где изготавливались катапультные кресла и скафандры для них, успели к этому сроку сделать скафандры только для первых трех космонавтов.
После двух удачных во всех отношениях полетов 9 и 25 марта 1961 года, которые завершили серию беспилотных полетов космического корабля "Восток", на полигоне Тюра-Там началась подготовка к пуску человека в космос.

"Космонавт" Иван Иванович

20 февраля 1961 года Королев на встрече с Главкомом ВВС Константином Вершининым сделал сообщение, что дата пуска первого корабля 3КА "Восток" переносится на 27–28 февраля 1961года из-за неготовности газоанализатора и антенно-фидерного устройства корабля "Восток". Но Госкомиссия под руководством Константина Руднева 22 февраля 1961 года, с целью ускорения отработки систем корабля, принимает решение запустить первый из двух беспилотных кораблей 3КА "Восток" в начале марта 1961 года. Второй - в конце марта или начале апреля 1961 года. Пуск беспилотного корабля массой 4,7 т был осуществлен 9 марта 1961 года. Катапультное кресло вместо космонавта занял манекен, которому дали имя собственное - "Иван Иванович". Интересно, что в его грудной и брюшной полости были установлены клетки с морскими свинками, мышами, а также другие биологические объекты. Космическую компанию ему составила собака Чернушка. Программа полета была выполнена успешно. Разве что, после выключения тормозного двигателя и последующего схода корабля с орбиты со спуском в плотных слоях атмосферы, электрические кабели, выходящие из герморазъемов спускаемого аппарата, связывающие в единую электрическую сеть спускаемый аппарат и приборно-агрегатный отсек корабля, сведенных вместе в кабель-мачту, не разделились в установленное время с герметичной платой спускаемого аппарата. Образовался прочный жгут из кабелей, соединяющий два отсека, который с задержкой по времени, но в итоге все же сгорел, и только тогда отсеки разделились. В результате чего спускаемый аппарат перелетел расчетную точку приземления на 472 км. А ведь поисково-спасательная группа была ориентирована, как и фактически разворачивалась, на расчетное место спуска космического корабля.
Успешно прошли испытания разведывательной аппаратуры, установленной в спускаемом корабле. Королев вздохнул с облегчением. Теперь мы не очень побаивались встретиться с ним при входе в монтажно-испытательном зале или в самом зале. Второй беспилотный пуск корабля 3КА "Восток" был намечен на 17 марта 1961 года. Космонавты с целью вселения в них веры в безотказную работу ракетно-космической техники должны были наблюдать посадку спускаемого аппарата и посадку на землю в заданном районе посадки кресла с Иваном Ивановичем, как космонавтом, на парашютной системе. И космонавтов с этой целью разместили в санатории Приволжского Военного округа, расположенного неподалеку от предполагаемого места посадки Ивана Ивановича. Однако, из-за того, что запуск корабля в Тюра-Таме был отложен, космонавтов из санатория перебазировали на полигон Тюра-Там. Утром 18 марта 1961года мы впервые увидели первую группу космонавтов, стоящих перед контрольно-пропускным пунктом у входа на вторую, техническую позицию в ожидании оформления пропусков. У космонавтов были свои дела, как и у нас. В 7 час. 00 мин. по Тюра-Тамскому времени (4.00 мск. врн.) 24 марта 1961 года на стартовую площадку № 1 начали вывоз ракетно-космической системы (ракета плюс космический корабль) и установке ее в стартово-пусковое устройство. На вывозе и установке ракеты в стартовое устройство присутствовала ударная шестерка космонавтов. Вечером, примерно в 18 часов 24 марта 1961 года, одетые в скафандры космонавты Гагарин и Титов прибыли в автобусе на старт, где они подошли к ракете и поднялись по трапу в лифт. Но в корабль они не садились.
Так что путь к будущей славе они проторили еще в конце марта 1961 года. В 8 час 54 мин. 25 марта 1961 года на околоземную орбиту был запущен беспилотный корабль 3КА "Восток" с очередным Иван Ивановичем и собакой Удачей. Но Юрий Гагарин, которому очень понравилась эта обыкновенная московская дворняжка, дал ей новое имя - "Звездочка" из-за белого пятнышка на лобной части ее мордашки. Медики согласились с этой кличкой. Во время старта пять космонавтов находились на первом измерительном пункте, находящегося в прямой видимости старта (он располагался метрах в 800 от старта). Задача у космонавтов была простой и понятной: наблюдать за стартом ракеты, который сам по себе представляет потрясающее зрелище, и потренироваться в ведении радиопереговоров с находившимся в пусковом бункере Павлом Поповичем, который очень серьезно играл роль С. Королева (позывной "Кедр"). Пуск и полет беспилотного "Востока" прошли без замечаний, кроме того, что при спуске повторилась история с не разделившейся кабель-мачтой корабля 3КА. На этот раз манекен с кораблем приземлились в районе Воткинска с перелетом от расчетной точки приземления на 860 км. Фотоаппараты разведывательной системы успешно отработали по заданным объектам Африки и Турции.
Как отметил в своем дневнике Каманин (это, кстати говоря, строжайше запрещалось приказом МО № 0-10), что на пленке отчетливо было зафиксировано несколько летающих тарелок, по форме напоминающих рюмки или вазы, и что они воспринимались, как летающие тарелки, а не были световыми эффектами. Королев после удачного приземления корабля сиял от избытка так ему не хватавших положительных эмоций. Увидеть улыбающегося "Короля" - это было целое событие для нас. Мы это видели. После двух удачных во всех отношениях полетов 9 и 25 марта 1961 года, которые завершили серию беспилотных полетов космического корабля "Восток", на полигоне Тюра-Там началась подготовка к пуску человека в космос.

Путь человеку в космос открыт.

Ясным и по-летнему жарким утром 12 апреля 1961 года с первой стартовой площадки полигона Тюра-Там стартовал в бессмертие старший лейтенант Гагарин, которому спустя 50 минут полета уже в космосе приказом министра обороны СССР будет присвоено воинское звание "майор". Был у нас, испытателей, на полигоне Тюра-Там излюбленный тост, взятый из самодеятельной песни, которую пели в известном состоянии все - военные и гражданские специалисты: "Ракета улетела, налей еще стакан, закончена работа, ... и пусть теперь охрипнет товарищ Левитан". Не все слова этой песни, к сожалению, остались в памяти. (Забегая несколько вперед, скажу что, несмотря на официально объявленный тогда на полигоне "сухой закон", все испытатели пили спирт, несмотря на то, что летом было жарко, до плюс 45–47 градусов по Цельсию в тени - другие напитки отсутствовали). А уже час спустя после пуска Гагарина все общежития и гостиницы на жилой 2-ой площадке "гудели по полной программе" несколько дней подряд и праздновали это событие от станции Тюра-Там до Ташкента, который был на расстоянии не более 860 км. Но такое расстояние нас не смущало.
Возвращаясь к хронологии тех событий, нельзя не вспомнить эпизода, что в дикторской студии в Москве, в сейфе у Левитана лежали три конверта, опечатанных сургучовыми печатями. Сообщения ТАСС, находившиеся внутри конвертов, редактировал Королев: в первом конверте было сообщение о том, что в СССР удачно был запущен первый в мире человек, и все идет хорошо. Во втором, что запуск произведен, но есть неполадки технического свойства, и требуется помощь всех правительств и народов, на территории которых возможно и приземлится космический корабль с человеком. Третий - все плохо и трагично все заканчивается. У Левитана было и еще одно задание: не объявлять сообщение ТАСС до тех пор, пока ему не позвонят из министерства обороны СССР и не сообщат, что Гагарину присвоено воинское звание "майор". А звонка о присвоении Гагарину воинского звания "майор" не было с момента пуска в 9 часов 07 минут до 9 часов 52 минуты, когда "Восток" был над Африкой.
Уже Гагарин, которому накануне его полета в космос Королев многозначительно сказал: "Будет сообщение ТАСС, что в космосе русский майор Гагарин", устал ждать этого сообщения, и полет шел к концу. Королев весь изнервничался и в простых, но доходчивых выражениях, каких много в русском языке, объяснился с министром обороны о необходимости присвоения Гагарину внеочередного звания да еще через ступень именно сейчас, а не после полета в космос. Левитан при запусках ракетно-космических систем в СССР много раз объявлял сообщение ТАСС, и от этого он, в конце концов, голос его был охрипшим. Отсюда и заключительные слова тоста, который повторялся 12 апреля 1961 года без конца. В 9 часов 22 минуты московского времени на американской радарной станции Шамия, расположенной на одном из Алеутских островов (на один из Алеутских островов недавно США перебазировали радар ПРО) засекли вывод в космос русского космического корабля, как и осуществили радиоперехват переговоров на Байконуре между бункером управления пуском и Гагариным. Следует через две минуты доклад дежурному офицеру ЦРУ: "Русские запустили в космос космический корабль с человеком на борту".
В Вашингтоне была глубокая ночь, но сообщение того стоит, чтобы разбудить главного научного советника президента США Д. Кеннеди доктора Д. Вейзнера. Пока советник обдумывал, стоит или нет будить Кеннеди, на часах пробило половину второго ночи. Разбудил и сделал доклад, что русские в космосе. Президент проснулся окончательно от плохой для него новости, и сон у него пропал окончательно. А затем сон пропал у многих государственных мужей Америки: не спит президент, автоматически лишаются сна многие ему подчиненные лица. Это старый закон, действует и поныне даже в такой демократической стране, как США. Гагарин, согласно полетному заданию, обязан был наблюдать и фиксировать все важнейшие события полета. Вмешиваться в управление кораблем, которое проходило в автоматическом режиме, он не мог до тех пор, пока автоматика не отказала бы. Это были три знаменитых космических "не" в первом пилотируемом человека в космос - не трогать, не вмешиваться, не делать попытки без крайней нужды управлять кораблем. Психологи потребовали, чтобы на ручке управления кораблем был установлен логический замок. Например, космонавт вводит в логический замок три цифры, которые он до полета не должен был знать. Для реального космического полета они были записаны на листке бумаги, который хранился в запечатанном конверте, укрепленном медицинским пластырем рядом с ручками управления в ручном режиме. Реальные цифры были такие: 1, 2, 5. Назовет эти цифры космонавт по радиосвязи, следовательно, он находится в полном сознании. Тогда у всех появляется уверенность в его способности адекватно реагировать на сложившуюся ситуацию при отказе автоматики и переходе на ручное управление кораблем.
Но радиосвязь, такая ненадежная техническая система, что могла отказать в любой момент, что и реально произошло на первых минутах полета Гагарина. Если цифры были бы названы неправильно и в не той последовательности, то логический замок не откроется, и ручное управление кораблем станет невозможным. Замок этот уже после второго полета в космос сняли, как ненужный, убедившись в хорошем состоянии здоровья космонавта, но это было именно так. Космонавт № 2 - Герман Титов демонстративно нацарапал рядом с логическим замком цифры кода - это было в его характере. Опыт набирался по крохам. Тогда, перед полетом Гагарина, один из врачей, тихонечко шепнул Гагарину на ухо эти три цифры. Шепнул их и главный конструктор корабля "Восток" Олег Ивановский, помогавший Гагарину усесться в кресло пилота. Надо отдать должное Гагарину, который только легким наклоном головы дал понять, что он их услышал, и понял, о чем шла речь. Они ему не понадобились, автоматика в космосе работала отлично. Выведение на орбиту прошло штатно, разве что выключение двигателя центральной ступени произошло позже положенного времени на 0,25 секунды, что привело к увеличению апогея орбиты на 40 км. Было предусмотрено, что если тормозная двигательная установка не включится на торможение, то космонавт не останется на орбите вечно. Повинуясь притяжению Земли, корабль должен был "зарыться" в плотные слои атмосферы через 5–7 суток нахождения на орбите ИСЗ. В этом случае, термические датчики, установленные на внешнем обводе его корпуса, нагрелись бы от трения о плотные слои атмосферы, и, замкнув соответствующие цепи, запустили бы автоматику на посадку. Но в случае повышения апогея, как это произошло в реальном полете, корабль Гагарина мог бы летать на орбите 15–20 суток вместо 7–8 суток. А запасы воздуха для его дыхания, воды и пищи на 15–20-суточный полет не были рассчитаны.
Вот вам и цена ошибки, величиной в 0,25 сек. После построения ориентации корабля для схода с орбиты произошло включение тормозной двигательной установки. Но она выключилась примерно, за 1,0 сек. раньше, чем было предусмотрено циклограммой спуска. И это не пустяк. Магистрали наддува горючего остались открытыми и в них, как и в рулевые сопла стал поступать азот под давлением 60 атмосфер, что и привело, в конечном итоге, к закрутке корабля с угловой скоростью 30 град/сек. Тогда на спускаемом аппарате не было установлено системы, успокаивающей его возмущение после воздействия тормозного импульса. Гагарин знал об этом, но вращение аппарата вокруг продольной оси с угловой скоростью более 30 град/сек по системе "голова–ноги" были очень неприятны. Не прошла от автоматики команда на разделение отсеков корабля - спускаемого аппарата от приборно-агрегатного. И этот процесс ожидания разделения отсеков длился долгих 10 минут. И состоял он из одной и той же повторяющейся картины: быстро менялись в оптическом визире "Взор" перед глазами воздушная среда, земная твердь и водные морские просторы.
А ждать разделения отсеков корабля было невыразимо трудно, время для Гагарина остановилось. Наконец, пришло время разделения отсеков от термодатчиков, которые нагрелись от трения о плотные слои атмосферы, и была сформирована команда на разделение отсеков корабля на высоте 130 км от Земли. Сработали пиропатроны, установленные в пирозамке, который удерживал стяжные металлические ленты, которыми и крепился приборно-агрегатный отсек к спускаемому аппарату. Теперь все внимание Гагарина было направлено на исчезновение невесомости, пыль в корабле в этом случае проседает, опускаясь на пол кабины корабля. И тут же перегрузка начинает расти. Это один из самых важных для космонавтов моментов и сопровождался он чувством радости, что, наконец-то космонавт пошел на реальный процесс приземления. Радость уступает место боли, которая растет вместе с перегрузкой. Не зря тренировали космонавтов на столь ненавистной для всех центрифуге, величины перегрузок во время тренировок достигали 10–12 единиц веса их собственного тела. Даже крикнуть, и то нет сил, нельзя пошевелить даже мизинцем, дыхание сковано, кровь поступает в легкие и мозг замедленно, дышать почти невозможно. Отсюда потеря сознания у космонавта и невозможность осуществлять им управляющих действий. Не зря их обучали умению дышать при таких перегрузках. У Гагарина перед глазами поплыла приборная доска, сознание кратковременно потеряно. Сама форма спускаемого корабля - сфера, не дает возможности осуществлять управляемый спуск с орбиты с малыми перегрузками. Сфера гонит перед собой огромную массу раскаленных газов, спускаемый аппарат идет на посадку в плазменном облаке, температура которого достигает от 6 до 8–10 тысяч градусов. Связь со спускаемым аппаратом пропадает, внутри корабля слышится страшный гул и треск, корабль как будто несется по гигантским ухабам. Выступающие металлические части спускаемого аппарата плавятся и горят. Это зрелище не для слабонервных людей, даже для подготовленных к нему космонавтов. Скорость спуска замедляется, загорается транспарант с надписью: "Приготовиться к катапультированию!"
Гагарин успевает только повернуть голову, как крышка люка отстреливается, а вслед за нею катапульта выбрасывает из корабля кресло пилота вместе с ним. Это произошло на высоте 7000 м в 10 часов 48 минут московского времени. На высоте 4000 м начинает работать основная парашютная система приземления спускаемого аппарата, а затем, по неизвестной причине, вышел и раскрылся запасной парашют. Гагарин в течение нескольких минут не мог открыть клапан дыхания для поступления кислорода из баллона. Он начал задыхаться. Ситуация была тяжелой, но пронесло, вскоре кислород стал поступать для дыхания и для Юрия Гагарина это был самый вкусный в мире кислород. Вскоре кресло уходит в сторону, происходит перецеп парашюта, и парашютная система в автоматическом режиме удерживает при спуске Гагарина, который и приземляется на пахоту. Спускаемый аппарат приземлился неподалеку от волжского обрыва.
Но это было не штатное место посадки "Востока", который должен был приземлиться в 110 км южнее тогда еще города Сталинграда. Пожалуй, это название города осталось в обращении только у историков и любителей преферанса, когда заказывается обязательная игра "шесть пик" или в обиходе "Сталинград". Кстати, американцы, сделали все, чтобы не дать СССР зарегистрировать мировой рекорд полета на высоту и дальность полета, т.к. космонавт и корабль приземлялись раздельно. Это еще те ребята, не мытьем, так катаньем пытались не допустить установления факта нового мирового рекорда в космическом пилотируемом полете. Но не получилось из этой американской затеи ничего, и их претензии не были удовлетворены. А приземлялись порознь потому, что советские специалисты опасались получения тяжелых травм у космонавта при жестком соударении спускаемого аппарата с Землей, внутри которого и находился космонавт. Тогда на создание системы мягкой посадки корабля просто не хватило времени и сил. Гагарин должен был срочно доложить, что он жив-здоров, что он и сделал. Теперь наступила и у него возможность порадоваться своему успеху, быть первым человеком на Земле, который разорвал оковы земного притяжения и вышел за земные пределы, было почетно. Через несколько лет от бесконечных поездок и участия во всевозможных форумах Гагарин бесконечно устанет, он стал живым достоянием страны Советов.
Он рвется в космос, а его берегут, не пуская в полет, без которого ему жить на свете было уже просто неинтересно, но это будет позже. А сейчас он стал родным и близким для всех жителей Земли, сближая, как никто другой все народы и государства мира. Гагарин тогда принес всем народам мира огромную радость, каждый почувствовал себя сильнее и увереннее в этой сложной жизни. Мне приятно ощущать свою причастность, пусть в самой малости к этому замечательному событию. Молодым лейтенантом в далеком 1961 году мне повезло принимать личное участие в обеспечении испытаний гражданского по составу расчета системы жизнеобеспечения корабля 3КА ("Восток"), на котором совершил полет в космос Гагарин. Пусть это было всего лишь несколько дней, во время которых я обеспечивал его работу, но они остались в памяти навсегда. Повезло мне и с тем, что я мог видеть запуск Гагарина в космос и что служил в 32-й отдельной инженерно-испытательной части, боевой расчет которой совместно с офицерами-испытателями 1-го научно- испытательного управления и представителями промышленности и осуществил запуск первого в мире человека в космос. И это было. В памяти навсегда остались от 12 апреля 1961 года некоторые его отдельные фрагменты. Вся пустыня в том году была в нежных степных ирисах, подснежниках и в цветущих желтых и красных тюльпанах. Поскольку я и мои друзья по учебе в Каспийском высшем военно-морском училище Николай Шобик и Валерий Коломенский личного участия в запуске Юрия Гагарина в составе боевого расчета подготовки и пуска с первой стартовой площадки Тюра-Тама не принимали, то мы вольны были делать все, что нам придется по душе и сердцу.
До начала эвакуации в заранее подготовленный позиционный район всех, военных и гражданских, проживающих в жилой зоне второй площадки, мы ранним утром успели сбегать в монтажно-испытательный корпус с тем, чтобы увидеть Гагарина, садящегося в специальный автобус, уже одетого в скафандр. Мы его увидели. А затем мы успели вскочить в какой-то автобус, который ехал на старт за колонной машин, сопровождающих специальный автобус Львовского автомобильного завода с Гагариным. Мы просто были обязаны посмотреть, как Гагарин будет подниматься по ступенькам небольшого трапа, когда он будет садиться в лифт, доставлявший его практически на самый верх ракеты 8К72. Увидели все, что хотели и вернулись в общежитие вдвоем с Коломенским - Шобик, как это принято говорить, "отцепился" от нас в толпе людей на старте. Взяли с собой в степь две фляжки, одна из них была с водой, вторая со спиртом, банку тушенки, нож, две ложки и хлеб. День выдался солнечным и жарким, как в начале лета. Подошли поближе к району эвакуации и выбрали небольшую возвышенность и расположились на ней лежа, головой к стоящей на старте ракете. Выпили по полстакана за предстоящий успех, плотно позавтракали и стали ожидать пуска. Никогда больше пуск ракеты на второй площадке полигона Тюра-Там не встречали так - кричали "Ура", размахивали руками и всячески выражали свою радость. Мы с Коломенским не были исключением. Как только прошло разделение боковых блоков, ровно через 120 секунд после старта ракеты, и мы увидели падающий красивый "крест" из четырех боковых блоков, выпили еще раз по хорошему глотку за полет Гагарина "без замечаний и нештатных ситуаций".
И быстрым шагом вернулись в общежитие, чтобы включить приемник и услышать сообщение ТАСС. Дождались. Ликующий голос Левитана сообщил об этом. Теперь все внимание мы переключили на подготовку стола, чтобы отметить это радостное событие. Стол накрыли и бегом в здание (деревянный барак) экспедиции ОКБ-1, куда стекались все сведения о полете. Теперь мы с нетерпением ожидали сообщения о приземлении Гагарина. А вторая жилая площадка превратилась в людской муравейник. Машинами подвозили, ни от кого не прячась, спирт в канистрах. Раздавали его только представителям промышленности по установленной кем-то из экспедиционного начальства норме - чайник спирта на два человека - очевидно, из расчета на двое суток - на 12 и 13 апреля. Соображающие были начальники. Услышали, наконец-то, что Гагарин благополучно приземлился, и через пять минут мы уже были в общежитии. "Двойка" минут через сорок "загудела" по полной программе от полного счастья хорошо сделанной работы. Командир нашей части полковник Валентин Николаевич Юрин, хорошо зная своих молодых офицеров, представил офицерскому составу, не занятому по службе, трое суток отдыха (получилось все пять суток с субботой и воскресеньем). И хорошо понимая, что холостые офицеры, составляющие более половины офицерского состава части, обязательно поедут куда-то отмечать это выдающееся событие, не дожидаясь на то разрешения командира части, приказал подать ему списки со старшими групп с указанием места выезда и времени возвращения. И это уже была не самодеятельность офицеров, а твердое управление командиром части своего самого подвижного звена - офицеров-холостяков.
Старшие групп были проинструктированы начальниками испытательных групп и команд по телефону. В некоторых ташкентских кварталах ("махалля", если я не ошибаюсь), славящихся своим традиционным гостеприимством, до сих пор помнят веселых молодых лейтенантов из Байконура, прибывших к ним по приглашению знакомых девушек (когда тебе всего лишь 23 года, то съездить за 800 с лишним км в Ташкент на выходной день и познакомиться там с девушкой было делом обычным для молодых лейтенантов с ракетного полигона Тюра-Там). Старейшины махалля не были против нашего приглашения в гости. К вкусному, жирному знаменитому узбекскому плову "офицерская водка", как называли спирт казахи, узбеки и другие народы, проживающие неподалеку от полигона, он пришелся кстати. Время отдыха пролетело мгновенно. Очень трудно было после сплошных праздников вновь войти в рабочий ритм. Но вошли, впрягшись в ракетный воз. О полете Гагарина написано много, гораздо меньше написано о том, что пережил Королев за эти десятки часов перед пуском и во время этих 108 минут полета, особенно, когда прервалась связь на начальном этапе полета Гагарина, когда вместо голоса космонавта Гагарина Королев услышал только хрипы. Вскоре связь восстановилась. У главного конструктора ракетно-космических систем Королева впереди была продуманная им до деталей громадная программа освоение космоса. Он, как никто другой понимал, что одноместные корабли "Восток" уже исчерпали себя, и что фактически после полета Гагарина и Титова на одноместных кораблях пришла пора переходить к полетам на многоместных кораблях, выходить в открытый космос и работать в нем. Хотелось бы рассказать о некоторых эпизодах его жизни, мало известных широкой общественности, в частности, эпизод о попытке награждения Королева Нобелевским комитетом престижной одноименной премией. После осуществления полета первого в мире человека в космос в адрес советского правительства пришло сообщение от Комитета по присуждению Нобелевских премий с предложением о награждении ею человека, который сделал все, чтобы он осуществился.
Зависть никогда не была лучшей чертой человека. А она присуща многим, к сожалению, в той или иной форме. Руководство СССР не одобрило этого предложения, ответив: "Это событие является подвигом всего советского народа". При чем тут, мол, только Королев? И еще. Некоторая часть людей, работающая или контактирующая с ним, отмечала в своих воспоминаниях и рассказах о Королеве, что он был жестким, порой даже жестоким человеком. Да, он был крайне жестким человеком, но жесткость его распространялась только на людей, не держащих слова, позеров и краснобаев. Но жестоким человеком он не был никогда по большому счету и никому не принес вреда или, как принято говорить, и не сдал кого-либо. Имея твердый характер, Королев мнений своих не менял в угоду политической конъектуре, друзей не давал в обиду, на него можно было положиться во всем. Мы любили Королева, как и при этом и побаивались его в равной степени.

Пять личных встреч с Королевым

Земля Украины дала миру знаменитого конструктора ракетно-космических систем Сергей Павловича Королева. Он знаменит на весь мир хотя бы тем, что 4 октября 1957 года открыл для человечества космическую эру, подготовил и осуществил полеты в космос Юрия Гагарина и первой в мире женшины - Валентины Терешковой, групповой полет пилотируемых космических кораблей, выход в открытый космос Алексея Леонова, как первого в мире человека. А также подготовил и осуществил полеты автоматических космических аппаратов на Луну с доставкой вымпела и фотографированием обратной ее стороны, первые полеты кораблей-автоматов на Марс и Венеру. К его деятельности всегда были применимы слова: "Впервые в мире..." Так сложилось по жизни, что мне, как и тысячам другим испытателям посчастливилось работать пять с небольшим лет на космодроме Байконур в составе боевого расчета подготовки и пуска ракетно-космических систем, главным конструктором которых и был Сергей Королев, при его жизни. Как и посчастливилось несколько раз встречаться с ним по работе, в том числе, как руководителю испытаний по бортовым телеметрическим системам от 32-ой ОИИЧ двух космических кораблей 3КВ "Восход" и 3КД "Восход-2". И лично докладывал Королеву по результатам проведения комплексных испытаний этих кораблей на технической позиции площадки 2 полигона Тюра-Там.

Первая встреча с Главным

В первый раз в своей жизни я увидел Сергея Королева в ОКБ-1 в начале октября 1959 года. А дело было так. Шел рутинный процесс формирования ракетного корпуса в одном из городов Западной Сибири. И никаких бесед со мной, как и с другими офицерами, как оказалось отобранных (мы до сих пор не знаем кем) для обучения в ОКБ-1 С. Королева в числе 20 или более офицеров, с нами не велось. Получили приказ быть готовыми выехать в Москву в командировку. Вот так я в числе 25 офицеров оказался в годичной командировке в ОКБ-1 в подмосковных Подлипках. Это только позже выяснилось, что в ОКБ-1 мы попали только благодаря личной просьбе С. Королева, с которой он обратился к будущему Главкому Ракетных Войск Стратегического назначения Митрофану Неделину, чтобы тот направил на обучение молодых лейтенантов из состава формируемого в г. Тюмени крупного соединения Ракетных войск стратегического назначения. Королев решил наверстать отставание от генерального конструктора ОКБ-586 (г. Днепропетровск) боевой межконтинентальной ракеты 8К64 (в открытой печати - Р-16) М. Янгеля заблаговременной и высококачественной подготовкой боевого расчета своей межконтинентальной ракеты 8К75 (в открытой печати-Р-9).
Если бы этого решения Королева не было, то не видать бы мне Москвы и службы на будущем космодроме, как собственных ушей. Уже вечером 2 или 3 октября 1959 года (в памяти не отложилась эта дата) в одном из залов огромной фабрики-кухни, расположенной на территории ОКБ-1, где широко праздновалась вторая годовщина запуска первого в мире ИСЗ, нас, офицеров будущего боевого расчета подготовки и пуска Р-9, должны были представить главному конструктору Р-9 Королеву. Сергей Павлович Королев на этой встрече отсутствовал, и заместитель главного конструктора Василий Мишин представил нас руководству ОКБ-1, как будущий боевой расчет межконтинентальной ракеты 8К75. Нам позже стало также известно и то, что согласно распоряжению Сергея Павловича Королева, к каждому из нас, чтобы мы не потерялись в столице во всех смыслах этого слова, как и не натворили житейских глупостей сообразно нашему возрасту, прикрепили или попросили оказать нам внимание, если хотите, красивых девушек, работающих в ОКБ-1. На отдельном ряду столов были установлены таблички с нашими именами и фамилиями и именами девушек. Так нас и рассадили, положив начало знакомству со специалистами-москвичками.
Никто из нас не соединил свои судьбы, но дружеские отношения мы поддерживали какое-то время. В этом был весь предусмотрительный и заботливый хозяин - Королев. Нас представили ему несколько позже в его кабинете, как "... известную ему группу офицеров, как будущих специалистов по изделию (ракете) 8К75". Королев был с нами немногословен из-за отсутствия времени: уточнил, понимаем ли мы степень всей ответственности, возложенную временем на нас. Как люди военные и приученные отвечать только тогда, когда обращаются к тебе лично, мы промолчали, что и было воспринято Королевым, что мы все понимаем правильно. Королев сказал нам, что он еще подробно обо всем поговорит с нами, а сейчас он вынужден прервать встречу из-за нехватки времени. С тем мы и были отпущены с миром. Королев произвел на нас впечатление своей сдержанностью и строгостью. Роста он был среднего, крепкого телосложения, скорее атлетического типа. Большая круглая голова на низко расположенной шее, широкий лоб, нависшие брови и очень живые карие глаза, почти всегда прищуренные. Черты лица хорошо очерченной формы время от времени освещались еле заметной добродушной улыбкой, тихий, слегка сдавленный голос, который все всегда хорошо слышали. Королев таким и был, если его было не рассердить. А когда он гневался, никто ему в лицо смотреть не мог - было просто страшно. Курящим Сергея Павловича мы никогда не видели.
Поскольку назначенная нам Королевым встреча не состоялась в том формате, которую он запланировал с нами, то в качестве компенсации с нами была проведена заместителем начальником отдела испытаний ОКБ-1 Аркадием Осташовым экскурсия в музее ОКБ-1. Он был расположен неподалеку от кабинета Королева в большом здании, где и была расположены образцы ракетно-космической техники, разработанной ОКБ-1. Этот музей был детищем Королева и использовался он им в качестве самого убедительного довода при ведении сложных разговоров со смежниками, встречах с партийно-политическим руководством страны, представителями МО СССР, как основными заказчиками продукции ОКБ-1. Ведь не зря говорят, что лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. В тот день среди нас только и было разговоров о Главном и увиденной ракетно-космической технике, в том числе и макетах будущих разработок космической техники. Как впоследствии выяснилось, родной брат Аркадия Осташева, подполковник Евгений Осташев на ракетном полигоне Тюра-Там возглавлял первое научно-испытательное управление, работавшее по тематике ОКБ-1 Королева.
Так сложилось по жизни, что в одной семье Осташевых два брата выбрали себе специальность ракетчика-испытателя ракетно-космической техники. Судьба Евгения Осташова сложилась трагически - он погиб во время ракетной катастрофы на 41-ой стартовой площадке полигона 24 октября 1960 года во время взрыва боевой межконтинентальной ракеты конструкции Михаила Янгеля 8К64. И он был похоронен в большой братской могиле в Солдатском парке города Байконур (бывшем г. Ленинское Кзыл-ординской области). Его брат, Аркадий незадолго до своего ухода из жизни завещал похоронить его в одной могиле в Байконуре с братом, что и было выполнено. Вторая встреча с Королевым произошла уже на полигоне Тюра-Там в сентябре 1960 года на технической позиции, что была расположена на второй площадке. В конференц-зале административного здания монтажно-испытательного корпуса по совместному решению Королева и подполковника Евгения Осташева были собраны офицеры двух ракетных дивизионов, прибывших из Тюмени на ракетный полигон Тюра-Там для продолжения воинской службы, которые вскоре станут испытательными группами ракетоносителя и радиотелеметрии. Начальник 1-го научно-испытательного управления (1 НИУ) подполковник Евгений Осташов встал и, обращаясь к находившемуся рядом с ним за столом президиума С. Королеву, четко доложил (не просто сказал, а именно доложил) о том, что боевой расчет изделия 8К75 на служебное совещание для постановки задачи для проведения испытаний собран. Негромким, но хорошо слышным всем голосом, в абсолютной тишине Королевым нам и была поставлена задача на качественное проведение испытаний согласно документации главного конструктора.
При этом Королев с учетом нашего практически нулевого испытательного опыта остановился на ряде особенностей их проведения, сделав упор на немедленный и правдивый доклад по команде о допущенной ошибке любым номером боевого расчета. И объяснил нам, во имя чего это следует выполнять безукоризненно, не боясь наказания. Мы часто видели Королева в монтажно-испытательном зале, в помещении для операторов, а также в буфете, на технической и стартовой позициях. В буфет он приходил выпить чаю и съесть колечко казахской бараньей (очень вкусной и недорогой, кстати) своей любимой колбасы сорта "Казы". Сергей Павлович жил на второй площадке в скромном трехкомнатном финском домике, примерно в метрах в 600-тах от монтажно-испытательного корпуса. Это позволяло ему внезапно приходить на испытания, которые практически всегда шли круглосуточно, в любое время суток без всякой свиты и наводить порядок своей воистину железной рукой. С осени и до ранней весны он всегда носил шляпу, что и было для нас в качестве опознавательного знака, что идет "Король". Правда, был на полигоне Тюра-Там и второй любитель носить шляпу. Им был вице-президент Академии наук СССР Мстислав Келдыш. Но он был выше ростом, чем Королев, что и позволяло нам издалека их различать.

"Докладывайте, капитан на русском языке, птичий язык мне не понятен" (С. Королев)

С 1960 по 1966, а затем с 1972 по 1980 гг. я проходил службу на второй площадке, где располагалась техническая позиция, на которой и готовились ракеты и космические корабли, запускаемые в космическое пространство в тот период времени по программе ОКБ-1. С 1966 по 1972 и с 1980 по 1982 гг. служил и испытывал космическую технику по тематике ОКБ-1 на 31-ой площадке Байконура. В 1963 году я был временно (а затем и постоянно) назначен на должность с длинным названием: заместитель начальника команды бортовых телеметрических систем космических кораблей. Заместитель - это всегда рабочая лошадка, которую и назначали руководителем испытаний от отдельной инженерно- испытательной войсковой части по телеметрии бортовых систем космических кораблей. От испытательного научно-испытательного управления моим техническим шефом был начальник лаборатории капитан, а затем и майор Валерий Андронов. Он слегка заикался в обычной жизни, а когда приходилось общаться с высокими чинами, заикание усиливалось, что мешало ему внятно выражать свои мысли, но никогда не сказывалось на качестве любимой и часто произносимой им ненормативной лексики.
Это был мой любимый учитель и товарищ, ныне проживающий в Нижнем Новгороде. Руководитель испытаний по радиотелеметрии после окончания просмотра записей и анализа работы систем космических кораблей и аппаратов, регистрируемых на фотопленках или электрохимической электробумаге, выступал с докладом по результатам проведения комплексных испытаний. На заслушивании результатов работы систем присутствовали представители систем и первые лица в испытательной иерархии вплоть до С. Королева включительно. Андронов как-то говорит мне: "Все. Доклады впредь будешь делать ты, а не я". Дело в том, что все отказывались от производства докладов, ибо они проходили в присутствии Королева, который умел так задать вопрос, что всем становилось очень жарко, даже в мороз, и разнести в пух и прах докладчика при малейшей неточности в докладе. Отпереться от роли докладчика мне не удалось - назначать мне кого-либо было, что называется не "чину" - это было не в моей власти. Тогда, в 1964 году мы готовили корабль 3КВ ("Восход") - командир экипажа Владимир Комаров, бортинженер Константин Феоктистов, разработчик космических кораблей и врач из Института Медико-биологических проблем Борис Егоров. Перед докладом мы с Андроновым потренировались: я выступал в роли докладчика, а он играл роль строгого Королева. Уж тут-то Андронов отвел свою душеньку на мне. Именно такая тренировка и дала хороший результат.
Только одно я получил замечание от С.П. Королева: "Капитан не докладывайте на птичьем языке, докладывайте на русском". А доложил я в самом конце доклада, что параметр "ПЛЛ-1 не в норме", что не говорило почти ничего человеку, не знакомому с аббревиатурой телеметрических параметров систем корабля. Надо было расшифровать название параметра "ПЛЛ-1" полностью: "Положение люка-лаза первого". Если люк космического корабля, через который космонавт проходит-пролазит в космический аппарат, плотно сел на свое посадочное место, то контакт, свидетельствующий об этом, размыкается при этом специальным штоком, что четко видно на фотопленке, на которой и регистрируется состояние контакта - замкнут он или разомкнут. После окончания доклада по результатам комплексных испытаний, меня все поздравили, что остался целым, и что начальство приказало впредь доклады делать мне для всеобщего спокойствия, ибо так распорядился Королев.
Уже в 1965 году при подготовке корабля 3КД ("Восход-2", командир - Павел Беляев и второй пилот - именно "второй "пилот", Алексей Леонов, который и вышел в открытый космос 18 марта 1965 года) у нас на технической позиции не проходил так называемый аварийный комплекс, имитирующий аварийный спуск корабля с орбиты. Это был единственный случай, когда летчика-космонавта, назначаемого в состав экипажа, называли "вторым пилотом". Полагаю, что эта мысль принадлежала лично самому Леонову. При проведении этого аварийного схода корабля с орбиты мы трое суток подряд не выходили с технической позиции, разве что на прием пищи, да и то в буфет монтажного корпуса. Комплекс, как мы говорили "не шел" из-за ошибок операторов во время выполнения ручных операций. Вычислительные машины только начали применяться, но до нас это новшество еще тогда не дошло. При проведении комплекса было много ручных операций, таких, например, как постановка прижимов, их снятие и т.д. Снятие или постановка прижимов и позволяли имитировать прохождение тех или иных команд так, как если бы в полете работала та или иная система. Там, где было много ручных операций, обязательно будет почти столько же и ошибок. Это аксиома испытаний.
Приближалось время пуска. Согласно графику подготовки на технической позиции корабль следовало вскоре уже отдавать на заправочную станцию для заправки его компонентами топлива и сжатыми газами. А комплекс никак не проходил. При проведении этого комплекса была одна особенность, которую мы учитывали и побаивались. Корабль, по условиям проведения комплекса, вывешивался на траверсе 50-тонного мостового крана. Многочисленные кабели связи и управления, идущие от наземных пультов управления к кораблю, входили вторым своим концом, кончающимся штепсельным разъемом, в космический корабль через герметическую плату. Надо было так дозировано качнуть корабль на угол более 12–14 градусов, чтобы замкнулись контакты датчиков угловых скоростей, выдающих исполнительные команды на включение двигателей ориентации "Чайка". Качнешь корабль сильнее, чем это было необходимо, то сразу же можешь сушить сухари. Тем самым выведешь технику из строя, повредив гермоплаты и нарушив герметичность корабля. А то и еще хуже того, когда при этом можно было вырвать кабели вместе с гермоплатой. А это означало, что испытания следовало прекращать и приступать к ремонту корабля, скорей всего, в заводских условиях. При этом срывались сроки выполнения запуска корабля. Выручали офицеры-монтажники и крановщики-солдаты, специалисты экстра-класса, способные тяжелым гаком мостового крана весом закрыть открытую спичечную коробку, не сломав ее при этом. Они и парировали наши неудачные усилия дозировано раскачать корабль. По команде офицера-монтажника, который отдавал ее солдату-крановщику движением руки с вытянутой вперед ладонью, тот перемещал кран в нужном направлении, или опускал (поднимал) траверсу с кораблем. Слабо качнешь, не замкнутся контакты датчиков угловых скоростей, начинай все сначала. Сильно качнешь - можешь вырвать гермоплаты корабля.
Характерной особенностью проведения этого комплекса было полное отсутствие начальства во время проведения комплекса, ибо вполне возможен был при этом вывод техники из строя. А начальство всегда было умным, даже если кто-то утверждает обратное. Проверено временем. Тогда спрос с присутствовавшего при этом начальника будет самый строгий: куда смотрел, почему не предпринял всех мер против вывода техники из строя и т.д. А двум капитанам по воинскому званию - мне и начальнику испытательной команды бортовых систем космических кораблей, как и я, в недалеком прошлом, выпускнику Высшего военно-морского училища Олегу Соловьеву, деваться было некуда. Мы и руководили проведением комплекса, каждый по своей части: Соловьев в части систем космического корабля, а я занимался подготовкой бортовых телеметрических систем корабля к проведению комплекса, а также организацией работы наземных телеметрических станций и системы "Рубин".
С. Королев жил рядом с технической позицией. Все испытатели знали это, и поэтому во время проведения работ всегда был обеспечен необходимый порядок и налажен должный контроль за выполнение проводимых операций. Королев уже неоднократно интересовался состоянием дел с проведением последнего комплекса на корабле ЗКД ("Восход-2"), и начал удивляться таким ходом дела, когда вот уже вторые подряд сутки напряженной работы не дали положительного результата. На третьи сутки работы, не давшей положительных результатов, глубокой ночью "Король" неожиданно появился в загороженной части зала, где и проводились испытания корабля. Вошел и молча смотрит на наши потуги. При этом у части работающих офицеров-испытателей в зале начали сдавать нервы и послышались крепкие выражения, когда в очередной раз комплекс у нас не заладился. Королев не выдержал и приказал своим негромким голосом, который все всегда хорошо слышали, прекратить безобразие, построить боевой расчет и доложить ему. Мы с Соловьевым достаточно быстро выполнили его требования.
Власть Королева, несмотря на то, что он не являлся нашим прямым начальником, была безграничной и выше власти любого военного высокого чина на полигоне, разве что начальник полигона генерал Александр Захаров был исключением из правил, который часто спорил и шел против некоторых начинаний Королева. Посмотрев на наши лица, выражающие, очевидно, усталость и полное безразличие, Королев неожиданно для нас спокойно сказал о важности этой работы и попросил работать строго по инструкции и очень четко. Тогда будет все хорошо. И неожиданно улыбнулся, чего мы совсем не ожидали от него. Королев из зала не вышел, присев у выхода их загородки, как ограждения рабочего места подготовки пилотируемых кораблей на то время, сел на свободный стул оператора. Комплекс прошел организованно и быстро, как по маслу. Получив доклад от меня и Соловьева, что визуально замечаний при проведении комплекса нет, полковник запаса Королев, а именно это воинское звание он и имел, уже сурово сказал нам: "Давно бы так. А то валяли Ваньку, я за вас работать не собираюсь". И вышел из зала.
Пока мы приводили технику в исходное состояние и проявляли фотопленки, на которых был записан комплекс, Королев, оказывается, позвонил командиру части полковнику Валентину Юрину. Пожелал ему в 5 часов спокойного утра, пожурил его за невнимание к людям, и вызвал из экспедиции свой ведомственный, гражданский автобус для отправки нас на отдых на жилую площадку 10. Но мы этого всего не знали, пока дежурный по площадке № 2 по секрету нам не сообщил: "Король вызвал для вас автобус. Так что быстренько собирайтесь домой. "СП" передал командиру части, что он предлагает дать вам отоспаться в течение завтрашнего дня. Командир, конечно, не возражал". А мы, отправив солдат и сержантов в казарму для отдыха, уже начали искать себе укромное местечко, чтобы поспать несколько часов перед началом рабочего дня. Тогда, в эти напряженные дни, домой мы ездили в основном, для того, чтобы принять душ и пересчитать детей, не более того.
Домой мы не поехали по простой причине, что нам следовало просмотреть и разметить пленки, оценить их и тому же Королеву доложить об этом. Но заботу Королева о нас мы все оценили, и она осталась в памяти. С Королевым никогда скучно и неинтересно не было. Этим двум кораблям, 3КВ и 3КД, он придавал особое значение и старался при всей своей загруженности лично отследить все этапы подготовки и поэтому присутствовал на всех докладах о результатах комплексных испытаний, хотя обычно он этого не делал, посылая вместо себя своих заместителей. А дело заключалось в том, чтобы обязательно опередить во чтобы то ни стало американцев по числу членов экипажа в одном космическом корабле. Таким кораблем и стал "Восход" - экипаж Владимир Комаров, Константин Феоктистов и Борис Егоров. Кроме того, по военно-политическим мотивам Королеву было необходимо обеспечить советским космонавтом первыми в мире выход в открытый космос.
Это сделал Алексей Леонов 18 марта 1965 года, когда вышел в открытый космос из шлюза корабля "Восход-2". К сожалению, Сергей Павлович Королев ушел из жизни быстро - в январе 1966 года. Время шло быстро. 11 апреля 1981 года группа офицеров Байконура из 32-ой ОИИЧ и 1-го испытательного управления была приглашена в НПО "Энергия" (бывшее ЦКБЭМ и ОКБ-1 С. Королева), Звездный городок и в г. Калугу на празднование 20-летия полета в космос первого человека в мире Юрия Гагарина. Тогда мы побывали в доме, что был построен неподалеку от ВДНХ, в котором и жил Королев.
Этот небольшой двухэтажный дом подарило правительство Королеву за его заслуги перед Отечеством. На втором этаже размещался рабочий кабинет и спальня четы Королевых. В спальне, у изголовья кровати Сергея Королева стоял небольшой, но тяжеленный... сейф для того, чтобы он мог перед сном поработать с секретными документами. Это для меня лично была очень важная деталь, характеризующая его, как нельзя лучше: человек отдается любимому делу полностью и это для него высшее наслаждение. После посещения его дома Сергей Павлович Королев стал для меня более понятен и ближе. А 10 ноября 2006 года мне посчастливилось в составе участников и гостей Международного Симпозиума ООН по Международному космическому праву, проводимому Украиной в Киеве, побывать в доме-музее С. Королева в г. Житомире. Очень часто говорят в Украине, что Королев - это наш великий земляк, а в России гордятся С. Королевым, как своим знаменитым гражданином и ученым.
Правы и те, и другие: Королев принадлежит всему человечеству, как один из самых выдающихся ученых-практиков в мире, что и широко было отмечено мировым сообществом 12 января 2007 года, когда Королеву могло бы исполниться 100 лет. Следует добавить, что празднование в Украине и затем в России носило широкий характер. Больше всего меня поразил тот факт, что на территории Политехнического университета в Киеве, где одно время учился С. Королев на аэромеханическом факультете, на средства, собранные преподавателями Политеха был сооружен памятник, где Королев держит в руках первый искусственный спутник и ... его лицо украшает добродушная улыбка. Это был уже не грозный ракетчик Королев, а добродушный и хитроватый украинский "дядько". Памятник, безусловно, мне лично пришелся по душе.

Дальше