В последние годы, шила-то в мешке не утаишь, на международных пресс-конференциях иностранные корреспонденты все чаще мучили наших специалистов и космонавтов вопросом, будет ли у нас многоразовый корабль. Сначала им отвечали уклончиво. Потом: да, мол, работаем, вот уже скоро. Помню, неудовлетворенные такими ответами журналисты едко говорили о техническом отставании Советов в космосе, скептически замечали, что не по силам задача.

…Вот мы и собрались. "Сегодня Центр управления опять многолюден" - хоть и штамп, зато истина, если космонавты, как школьники, сидят на ступеньках. Не отменили старт. Может, потому, что число 15 для "Энергии" счастливое (стартовала в первый раз - 15 мая), или решили, что раз уж назвали "Бураном", ему ли бояться непогоды. Главное, думаю, верили, что полетит. Генерал-майор Владимир Евгеньевич Гудилин, начальник испытательного управления космодрома, испытатель-профессионал, считает, что надежность "Энергии" - 96 процентов.

Напряжение особенно возрастает за минуту до старта. Именно в это время две недели назад машина выдала АПП - автоматическое прекращение пуска. Это означает; сливать топливо, сушить двигатели - адский труд. И искать причину. Было более сорока версий. Более половины отмели сразу, остальные – проверяли, анализировали. Оказывается, споткнулись на ровном месте: отстыковка блока приборов прицеливания^: шла медленно, вместо 3 секунд почти 40. Автоматика строга, она сочла это нарушением правил.

Вот что значит "гласность". По телевизору показали самого председателя государственной комиссии. Раньше съемочную камеру от него держали дальше, чем от ракеты. Так что "Буран" не только нашу космонавтику вывел на новый этап, но и ее пропаганду.

Изображение ракеты на боковом экране зала покачивается. Видимо, ветер такой загулял, что оператору трудно удерживать камеру. Но вот плывут предполетные кадры видеозаписи "Бурана" - птица-самолет с удивленными глазами. Похожа на "Шаттл"? Конечно, похожа, и грузоподъемность одинаковая. А разве ракеты наши и их по обводам были не похожи? Или корабли? Законы аэродинамики диктуют. "Вот если бы и наша картошка была похожа на американскую, - пошутил один специалист, - совсем было бы неплохо".

На табло - 6 часов. "Энергия" только на какую-то секунду появляется в оранжево-красном пламени и исчезает в небе. Жаль, что история космонавтики по воле небес лишилась уникальных фото- и видеодокументов. Весь полет - впервые в мире! - в автоматическом режиме. "Правильно это или нет?" - спорят между собой ученые мужи, в то время как "Буран" уходит в плотные слои атмосферы, проверяя свои "перья" - керамические плитки - в адской жаре перегрузках. С ним нет связи. "Американские пилоты учили машину летать, а у нас что же, машина будет учить пилота?" "Глупости! - говорят остальные. - Зачем рисковать людьми! Если что-то можно доверить машине - пусть делает. Человеку - творчество, тем более в космосе..."

На экране - маленькая точка. Все встают, словно хотят помочь "Бурану". Стремительно вырастая в размерах, на огромной скорости несется он к Земле. И так круто, что кажется, вот сейчас врежется. Но прямо над поверхностью вдруг выравнивается, выпускает шасси, с академической аккуратностью и чистотой касается полосы, немного проезжает и замирает точно не том месте, где предписано. Никакой шквальный боковой ветер ему не помеха.

И грянул гром... аплодисментов!

"Фантастика! Ты видел, как он сел!"

"У меня рубашка мокрая".

"А мне столько замечаний смежники написали, вот перестраховщики! Ведь ни одного, ни одного отказа!"

"Королев бы дожил"...

Камера показывала, как тем, по полосе, мужчины, теряя сановитость вместе с фуражками и шапками, бегут к "Бурану". "Осматривать, цел ли корабль?" - спросила я у комментатора радио. "Колеса целовать, у авиаторов, оказывается, традиция такая,, чтобы удачно потом леталось". А "Буран" цел. Из 38 тысяч керамических плиток, каждая из которых удостоверена личным паспортом и прикреплена на определенное место, только 3 или 4 отвалились.

Первый праздник "Бурана" кончился. Будет второй, более сложный, беспилотный полет. Потом корабль поведет экипаж.

ЭНЕРГИЯ ВЗЛЕТА

Ибо с испытанием каждый из нас связывал нечто большее, чем технологический успех и необычное космическое действо. Слишком много у нас забот, а кое в чем и неудач - экономических, социальных, нравственных... С "Бураном" связывалась надежда на прорыв и улучшение. И поэтому когда потемневший в термических радугах, обугленный о космос аппарат сел на взлетно-посадочную байконурскую полосу, эту победу, я уверен, праздновал каждый гражданин страны.

Мы приехали на смотровую площадку рано утром. За сутки до запуска из района старта началась эвакуация. По дорогам двигались колонны машин с зажженными фарами. Навстречу этим потокам машин двигались встречные - пожарные, машины инспекции, которые блокировали этот район, выставляли на подъездных путях мигалки, чтобы не допустить постороннего проникновения в зону. В это же время над космодромом "закрыли" небо, пролет всех самолетов был запрещен, чтобы пуск не опалил или не сжег их.

Громкая связь отсчитывала последние минуты и секунды, предшествующие взлету. Колоссальная вспышка, клубы огненного дыма, сопровождавшие медленный отрыв и подъем аппарата, напоминающего гигантскую свергающую люстру. Продырявив отверстие в облаках, она ушла из вида. Зрелище заняло мгновения.

Начался отсчет времени.

Было интересно смотреть за лицами испытателей, склонившихся над дисплеями и репродукторами, транслирующими полет. Выражение глаз, мимика, напряженное дыхание. Ловил себя на ощущении состояния, близкого к молению, - только бы пролетела, только бы прошла...

Ракета сбросила свои стартовики - первый этап. Ракета сожгла одну ступень... Другую ступень... И вот когда "Буран" оказался на орбите, вздох облегчения пронесся среди испытателей. Начался его полет сначала по предварительной орбите, потом он вышел на свой основной виток вокруг Земли - его подхватили далекие станции слежения, измерительные пункты, корабли космического наблюдения в океане. Траектория витка пролегала по южным границам Советского Союза, слегка задела Китай, вышла на океан, прошла Новую Зеландию, недалеко от Австралии, над континентом Южной Америки, вырвалась на североамериканский континент. А через три часа - снова космодром Байконур.

...Я не удержался, подошел к кораблю, тронул его еще теплые кромки, наполненные напряжением полета плоскости, его днище...

Какие же возможности для нашего космического будущего открывает этот полет?

Создан огромной силы носитель. "Энергия" обладает такой мощностью, что позволяет загружать себя самыми фантастическими программами. Возникает возможность создания длительных экспедиций в другие участки Солнечной системы - на Марс, Венеру. Получено средство для вывода в космос больших программ, уже существующих в практической разработке.

Все это - крохотный спектр перспектив, вычлененный из общего диапазона программ. Мирных программ.

Во время пуска мне удалось встретиться с множеством уникальных людей. Там собрался цвет нашей интеллектуальной инженерной мысли. Прежде всего - испытатели. О них у нас говорят очень мало. Космос представляется одушевленным благодаря космонавтам. Но космонавты - это видная миру наша космическая элита, ей достаются аплодисменты, восхищение, награды. Она лишь венчает пирамиду замечательных людей, среди которых особо выделяются испытатели полигона.

При всей своей разности их индивидуальный мир имеет общие характерные черты: им свойствен непрерывный азарт, космическое любопытство, которое вовлекает их в удивительную, постоянно обновляющуюся работу. Динамика нашего космоса - это динамика развития и роста интересов. Испытателей связывает высочайшая этика, которая объясняется тем, что все они понимают, с какими драгоценностями имеют дело, какое количество народных денег заложено в каждый аппарат.

Безусловно, все они понимают, что служат высокой государственной идее, находясь на самой передовой и такой драматической космической кромке. В испытателях я вижу особую человеческую ассоциацию, особое братство людей...

Когда смотришь на огромную "Энергию", то понимаешь, что в ней аккумулирована самыми загадочными способами вся наша общественная система. В этой ракете - наши достижения и одновременно наш перестроечный пафос, наша авангардная социология.

Вообще, когда общаешься с этой супертехникой, появляется ощущение некоей загадочности и необъяснимости происходящего. Инженеры заняты технологическими аспектами своей работы. Но в том, что они делают, сказывается имманентность заложенного в человечестве определенного вектора, поскольку они демонстрируют направление, в котором развиваются человеческая цивилизация, культура, нравственность. Хотя редко об этом задумываются. Конечно, хотелось бы, чтобы рядом с ними существовали концептуалисты, философы, чтобы они, не внедряясь в сложнейшую техносферу их работы, объясняли ее с точки зрения общих теорий развития человечества в целом.

В чем вектор движения вперед? Как космический аспект монтируется на развитие человеческой популяции, истории в целом?

По-видимому, существуют три космоса.

Космос пространственный, о котором мы говорим. Он населяется космическими аппаратами и манит нас своей беспредельностью. Космос социальный - та еще не понятая нами реальность, такая же бездонная, таящая в себе возможность либо прозрения, либо затмений. И космос духовный - космос отдельно взятого человека. Мы должны развиваться именно в этих трех направлениях одновременно. Исключение из этой триады одного из элементов приводит к колоссальным деформациям, создает человечество-монстр.

Мне кажется, что в суперпроектах, коими являются проекты космические, рождается не просто технологическая культура, а культура обществоведческая, управленческая, культура,, связанная со способностью человечества на огромных пространствах, мобилизуя должным образом свой потенциал, идеи, массы и ресурсы, осуществлять такие концентрированные плановые операции. Проекты эти являют собой тот пример рационализма, с которого мы начинали зарождаться как социум и которого так не хватает сегодня в нашем развитии.

На космических плацдармах появляется и формируется во время очередного проекта уникальная пока для страны культура менеджеризма, позволяющая управлять архисложными инженерными, социальными, военными, геополитическими процессами. Обидно, что после того, как проект завершен и изделие уходит на орбиту, весь накопленный социальный опыт как бы исчезает. Мы расстаемся с ним, он остается незафиксированным. Ведь машина представляет вроде косвенный опытный результат, всем будто бы понятный.

Не многим известно, что современные социологи пришли к такому выводу: результатом огромных производств являются не просто созданные аппараты. Каждое новое их поколение призвано улучшать человеческие отношения, усложнять и гуманизировать место работника в коллективах и социальных группах. Рядом с генеральным конструктором, его коллегами должны находиться обществоведы, философы, ставящие перед собой задачу внести вклад в определение стратегических путей развития общества и государства. Я понимаю: не все сразу. Но ведь американская цивилизация, которая сегодня вправе гордиться проникновением менеджеризма во все сферы жизни, развивалась толчками: от Манхэттена - ядерного варианта - к проекту "Поларис", когда они строили свою систему подводных лодок, вооруженных ракетами. Экономика вступала в новый уровень планового регулирования. Дальше была система "Огайо", следующее поколение лодок. И нынче очевидный эффект СОИ, летающих космических дредноутов, окружающих Землю, говорит сам за себя.

И нам при невероятно дорогостоящих космических программах, которые забирают столько ресурсов, нужно непременно извлекать социальный эффект, наполнять им действительность.

Каков основной эмоциональный заряд, оставшийся после посещения байконурского пуска?

Конечно, мы, великая держава, располагаем огромными возможностями, неохватным потенциалом - человеческим, духовным, интеллектуальным. И в той труднейшей ситуации, какая сложилась в конце века, мы выстоим непременно. Это очевидно. Мы выйдем на магистраль интенсивного развития: Но чтобы это стало явью, нужно сбросить с себя комплекс уныния, освободиться от синдрома поражений, прогнать ощущение безнадежности и депрессий, вновь почувствовать себя творческой, дееспособной нацией.

Перед тем, как уехать с космодрома, я побывал на старте "Энергии", видел эту матку, из которой вылетела ракета: обожженные фрагменты мачт, обугленный металл. Почудилось, что все это наполнено дыханием... Низкое небо, Байконур, туча, поземка... Небо давило, оно было низким, почти безнадежным, но за ним, выхваченные светом, очищались звезды. Блеск этих звезд мы познали: и никакой тьмой не удастся его погасить, он будет в наших деяниях.